Илья Новиков: Надежда важнее

Илья Новиков прилетел в Киев из США и вместе с другими адвокатами Надежды Савченко (Марком Фейгиным и Николаем Полозовым) встретился с президентом Порошенко. Вечером 16 марта он выкроил буквально несколько минут для разговора с корреспондентом ЛІГА.net. 

- Есть ли новости о том, как Надежда себя чувствует?

- Информация трехдневной давности - тогда Николай Полозов встречался с Надеждой. Я в этот приезд, может быть, успею ее повидать, может, нет - пока непонятно. Сейчас ей лучше, чем было после прекращения сухой голодовки. Обычную голодовку она продолжает. Но, по крайней мере, у нас отлегло от сердца, что она может в любую минуту умереть. Сейчас такой опасности нет. Могут быть проблемы, последствия, в том числе хронические, и если бы не опасения за ее здоровье, не было бы требования допустить к ней врачей. Но что касается опасений за ее жизнь - я думаю, что тут российские тюремные медики сделают все возможное, потому что знают, что за жизнь Надежды они отвечают своей головой. Но вот за ее здоровье они не отвечают. Отсюда необходимость дополнительного медицинского контроля. Но в целом - ей сейчас лучше. Нам очень помогла эта смешная провокация, спасибо ее авторам. Из-за них Надежда отказалась от сухой голодовки. Понятно, что они хотели ее голодовку девальвировать, высмеять, но получилось наоборот - ей и нам они помогли. Неизмеримо важнее сохранить ее жизнь, чем серьезный до убийственности вид. Получилось, конечно, нелепо, ну и пусть - Надежда важнее.

- О чем шел разговор на встрече с президентом Порошенко?

- Тема номер один - Надежда и что будет дальше. Тема номер два - остальные заложники. Все крутилось вокруг этих двух вопросов. Мы ведь защищаем не только Надежду. У меня еще трое подзащитных из этого списка, у Полозова тоже несколько. Для Надежды более-менее понятны варианты, понятно, чего мы ждем - вступления приговора в силу. После этого будет ясно, стоим мы на месте или движемся, и в какую сторону. В середине апреля будет понятно, на каком мы свете. По остальным заложникам ситуация тяжелее.

- В интервью RTVi 9 марта вы двусмысленно высказались в том духе, что у вас нет такой цели - критиковать действия президента Порошенко.

- После разговора с президентом я могу сказать, что он действует в правильном направлении. У него нет волшебной палочки. Он не может отправить армию освобождать Надежду. Он предпринимает усилия в рамках возможного. То, что он нам рассказал - это действительно очень хорошо. Это еще не решение вопроса, но это приближение к такому решению. Мог или не мог украинский МИД действовать более активно? Я не знаю. Но сотрудничеством с ними я удовлетворен полностью. Я ни в чем не видел от них отказа - не только в том, что касалось Надежды, но и во всех других случаях тоже. У нас с ними полное взаимопонимание, жалоб нет, продолжаем работать.

- Почему, с вашей точки зрения, возникла пауза перед оглашением приговора? Это намек на продолжение торговли, попытка что-то переиграть?

- Оглашение приговора не было отложено. По российским понятиям, пауза в 12 дней между последним словом обвиняемого и приговором - это нормально, а для такого объема дела, может быть, даже маловато. То есть, ничего необычного не произошло. Скользкий момент был, когда отложили последнее слово, но для этого тоже есть объяснение. Видите ли, когда судьи объявляют, что суд удаляется для написания приговора, для них самих вступает в действие ряд ограничений - с кем они могут и не могут общаться, что они могут и не могут делать после того, как удалились. После этого они находятся в особом режиме. А там как раз были праздники. Я, по крайней мере отчасти, готов допустить, что перенос последнего слова был следствием того, что им просто не хотелось портить себе выходные. Попутно (и это гораздо более вероятно) хотели как-то смазать эффект от ее последнего слова, потому что там было двадцать телекамер и судьи прекрасно понимали, что именно Надежда скажет. В итоге у них не получилось, конечно, снизить эффект, и то, что Надежда сказала и показала слышали и видели все, так что особой разницы не вышло - а вот из-за ее спонтанной сухой голодовки нам пришлось здорово понервничать.

- Возбуждение дела против Веры Савченко, сестры Надежды - об этом какая-то новая информация есть?

- Это дело было возбуждено давно, еще в прошлом году. Официально я в этом деле ее защищаю. В реальности, поскольку следственных действий не было, мне и делать-то ничего не пришлось. Вера подписала обязательство о явке на допрос в том случае, если ей пришлют официальный вызов. Поскольку она не гражданка России, такой вызов, согласно процедуре, должен приходить на ее домашний адрес. Но на домашний адрес в Киеве ей ничего не приходило. Так что формальных оснований для активизации этого дела я не вижу. У меня нет ощущения, что решение по нему было принято на высоком уровне, скорее, это реакция конкретного судьи, который вроде как обиделся. Когда об этом стало известно, ситуацию даже попытались как-то смягчить. И если бы Веру действительно захотели арестовать, ее бы арестовали уже десять раз - не за одно, так за другое. Хоть за неправильный переход улицы. Видимо, пока посчитали, что сейчас повышать градус скандала не нужно и одной Савченко за решеткой им более чем достаточно. Будет ли так и дальше - гарантий нет. Но Вера собирается ехать на оглашение приговора Надежде.

- Существует ли возможность судебного преследования тех, кто похитил Савченко и фальсифицировал ее дело?

- В Украине это уже реальность, а не возможность. Уже предъявлены подозрения то ли девяти, то ли десяти гражданам России. Среди них и судьи, и следователи, и лжесвидетели. По моим подсчетам, по этому делу могут быть привлечены до тридцати человек. Им, конечно, это может сейчас казаться смешным, пока все происходит заочно, но ведь заочное часто перетекает в очное. Юридически это уже реальность.

- Это как-то увязано с санкционным "списком Савченко"?

- По набору персонажей - да, конечно. Санкционный список и составлялся исходя из того, у кого какие "заслуги". Понятно, что наибольшие "заслуги" у следователей, но отличились и лжесвидетели, и судьи, которые работали поперек закона, и отчасти даже дипломаты. По российскому закону, если поднимается вопрос о том, применим ли к обвиняемому дипломатический иммунитет международной организации - в случае Надежды это ПАСЕ, - нужно получить заключение о том, действителен этот иммунитет или нет. Такое заключение в случае Савченко дал МИД России, но МИД по действующим международным конвенциям не мог давать такое заключение самостоятельно. Он должен был обратиться в ПАСЕ и попросить ассамблею снять иммунитет. Окончательный ответ был прерогативой именно ПАСЕ. Вместо этого МИД решил этот вопрос самовольно, и в результате тот замминистра иностранных дел России, который подписал эту бумагу, стал в Украине подозреваемым по этому делу. Есть круг людей, которые перевели себя в категорию подозреваемых, поставив подписи под тем или иным официальным документом в деле Савченко. Европейский "список Савченко" состоит как раз из таких персонажей.

- А какой у вас прогноз на ближайшие перспективы дела Николая Карпюка и Станислава Клиха?

- Пока непонятно, как все будет развиваться. Не далее, как вчера (15 марта - ред.), слушания приостановили на неопределенный срок из-за болезни судьи. Если они захотят, это дело смогут легко вернуть к начальной точке - достаточно распустить коллегию присяжных и потом начать все заново. Поэтому прогнозов четких у меня нет. Но если все пойдет нормально, в мае мы получим приговор. Учитывая, что Карпюк и Клих не будут отказываться от подачи апелляции, это все затянется на лето. Скорее всего, ребят удастся вытащить в рамках большого обмена всех на всех. Украине есть на кого их менять. Вопрос только в том, как они сейчас себя чувствуют. За Николая я более-менее спокоен, а вот у Стаса, похоже, начались проблемы с психикой. Он признан вменяемым, но он, похоже, настолько надломлен, что, боюсь, его могут признать невменяемым уже после вынесения приговора и как осужденного перевести в стационар. Это будет самый худший вариант, потому что туда нет доступа ни адвокатам, ни консулам, и с ним там смогут делать все, что угодно. Поэтому в этой истории мы сейчас уделяем Стасу наибольшее внимание - не потому, что он главнее или важнее, а потому что он в этом больше нуждается. (17 марта суд продлил Карпюку и Клиху арест на три месяца, слушания продолжатся 24 марта. - ред.)

- То, что Савченко отказывается от подачи апелляции, скажется на рассмотрении ее дела в международных судебных инстанциях?

- Отказ от апелляции такое рассмотрение просто исключает. Теоретически ее дело сейчас рассматривается в ЕСПЧ, но рассмотрение будет прекращено. Нас это не особо волнует, поскольку Надежда все равно не готова ждать год-два, пока рассмотрения пройдут все нужные круги. И есть ощущение, что мы все равно вытащим ее раньше.

- Каковы последствия дела Савченко для репутации российской юстиции в мире?

- Это не совсем мое дело, потому что я работаю на своего клиента, а не против системы. Но некоторое злорадство я чувствую. Как адвокат, я годами наблюдал, как система работает, и возможность показать во всех деталях и в масштабе, насколько эта система прогнила - это возможность правильная, это принесет пользу. Потому что у человека внутри этой системы всегда есть соблазн сказать - ну да, плохо, но можно ведь вот тут улучшить, подкрутить вот эту гаечку - и станет лучше. Но система сейчас в таком состоянии, что нужно не гаечки крутить, а монтировать все заново. И дело Савченко - хороший и наглядный аргумент для того, чтобы это продемонстрировать.

- Дело Савченко было возбуждено в связи с гибелью граждан России на территории Украины. Но таких случаев множество. На Донбассе много россиян погибли, было ранены, пропали без вести. Есть ли другие дела, возбужденные по таким случаям?

- Кроме дела Савченко, по конкретным именам такое дело одно - дело Литвинова, которое сейчас тоже рассматривается в суде. Оно тоже слеплено из ничего, но его я не могу комментировать, разве что пожелать удачи адвокатам в защите клиента. И есть так называемое "большое украинское дело" под номером 201/837072-14. Причем это среди адвокатов его прозвали "большим украинским делом", но во время суда над Савченко вдруг выяснилось, что и следователи его так называют. В связи с этим делом по состоянию на осень 2015 года было допрошено больше 100 тысяч свидетелей, 15 тысяч признаны потерпевшими. Несколько комнат в следственном комитете наполнены шкафами с томами этого дела, по нему работают больше 20 следователей. И от этого дела, в принципе, можно "отщипывать" по кусочку и отправлять в суд. Пока что таких кусков "отщипнули" только два - Савченко и Литвинова. Кто там и что там есть еще - никто не знает. По этому делу заочно обвиняются Коломойский, Аваков, Муженко и куча других генералов и офицеров.

- А подобные дела со стороны Украины?

- Об этом я не имею права говорить.

- У вас есть право работать за рубежом?

- В Украине я имею право работать, потому что я зарегистрирован в реестре адвокатов Украины как иностранный адвокат.

- А в европейских судах?

- Для этого достаточно быть адвокатом в своей собственной стране.

- То есть, защищать Путина на международном суде в Гааге вы сможете, если появится такая возможность?

- Вот тут, как говорится, и хочется, и колется. Это, конечно, был бы очень интересный профессиональный казус, потому что ничего сложнее, наверное, придумать нельзя. Но вот с моральной стороны... Да, это был бы вызов. Давайте так: пусть эта возможность сначала реально возникнет - и тогда уже обсудим тему со всех сторон.

Читайте также: Инфографика: Заложники Путина: 25 украинских политических узников в России

Подписывайтесь на аккаунт ЛІГА.net в Twitter и Facebook: в одной ленте - все, что стоит знать о политике, экономике, бизнесе и финансах.