Лутковская: Отмашка Чечетова не гарантирует пост омбудсмана

Оппозиционеры уже заявили, что не будут принимать участие в выборах уполномоченного. Отказались они и от намерения выдвинуть своего кандидата на этот пост, причем предложенная ими же правозащитница Екатерина Левченко узнала об этом из Интернета. А Евгений Захаров, 15 марта принимавший участие в первом туре выборов и набравший 134 голоса, отказался от дальнейшего участия, считая это дело бесперспективным. Лутковская тогда набрала 212 голосов.

Партия регионов якобы уже собрала 261 подпись подпись за свою кандидатуру, однако Лутковская не спешит заранее праздновать победу. В интервью ЛІГАБізнесІнформ она сказала, что позиция регионала Михаила Чечетова, руководящего голосованием фракции в сессионном зале Рады, и отсутствие конкурентов не гарантирует ей 226 "за" при тайном голосовании.

- Оппозиция еще до первого голосования за омбудсмана нашла у вас слабое место - вы не правозащитник. Насколько правозащитная деятельность принципиальна для омбудсмана?

- Это принципиально хотя бы потому, что это - требование закона. Такой опыт должен быть. Но в данной ситуации вопрос политизирован. В оппозиции говорят, что у представителя государственного органа не может быть опыта правозащитной деятельности. Категорически не согласна. Я с 2001 года работаю правительственным агентом в Европейском суде. Да, 30% моей деятельности - это представление интересов государства в Европейском суде. Но еще 60% - это как раз то, что называется правозащитной деятельностью. Речь идет об исполнении решений Европейского суда в Украине. Ведь для того, чтобы адекватно их исполнить, необходимо подготовить законопроекты, провести их через Кабинет министров, потом - через парламент, и сделать так, чтобы они начали работать. Могу сказать, что пять-шесть таких законопроектов, направленных исключительно на защиту прав граждан после решения Европейского суда, были написаны в моем кабинете.

Кроме того, широкая сфера моей деятельности - праворазъяснительная работа. Необходимо, чтобы граждане получали адекватную информацию о том, что такое Европейский суд, как он работает, каковы результаты рассмотрения дел. Без этого обращения граждан туда либо будут неадекватными, либо граждане будут ждать от суда слишком многого. В том, что на сегодня в год подается около 10 тысяч обращений против Украины, процентов пятьдесят - это наша заслуга. Хотя выглядит немного шизофренично: мы консультируем граждан, каким образом обращаться против нас же в Европейский суд.

Очень большая часть деятельности направлена на то, чтобы разъяснить основным игрокам на поле правоприменения, что такое Европейский суд по правам человека и какое значение для Украины имеет его практика. В частности, очень большая работа проведена с судьями, с органами прокуратуры, с правоохранительными органами. Все решения Европейского суда, которые выносятся против Украины, в обязательном порядке рассылаются в несколько инстанций, в том числе и в Верховный суд, в Высший специализированный суд, в Генпрокуратуру.

Мы постоянно работаем в этих направлениях. Если народные депутаты хотят убедить меня, что это не правозащитная деятельность, - я позволю себе с ними не согласиться.

- Вы говорите, 60% вашей работы - это исполнение решений Европейского суда. А какой процент заявлений граждан Украины вообще удовлетворяется Страсбургом?

- Это сложная статистика. Количество обращений в Европейский суд и количество дел, которые он в итоге принимает к рассмотрению, - очень разные цифры. По статистике самого суда, из всех заявлений, которые поступают от граждан всех государств, только 20% признаются приемлемыми, остальные 80% суд отклоняет. Мы о них даже не знаем, нас не уведомляют. Что касается тех дел, которые суд считает потенциально приемлемыми и отправляет на рассмотрение правительства Украины, могу сказать, что 99,9% выиграны гражданами Украины.

- Вы 15 лет проработали в системе Минюста, представляете интересы государства в Евросуде, то есть фактически выступали против граждан Украины. Поддерживаете позицию правозащитников о том, что главным нарушителем прав человека является государство?

- Несомненно. Основным нарушителем прав человека действительно является государство. И я действительно представляла интересы государства в Европейском суде. Ведь даже если общество совершенно уверено в том, что какой-то конкретный человек - убийца, у него все равно должен быть адвокат. У государства тоже. Кроме того, задание правительственного агента в Европейском суде - обеспечить суд всей необходимой информацией, на основании которой он мог бы принять наиболее объективное решение. Поэтому моя роль сводилась, в том числе, к тому, чтобы безэмоционально, - эмоциональность может позволить себе только заявитель, - и объективно представить факты по конкретному делу. В некоторых случаях именно это помогает принять адекватное решение.

- Вы уверены, что вы, представитель государственной власти, сможете быть эффективным омбудсманом в стране, где действует телефонное право, все решается по команде сверху?

- Во-первых, я не уверена в том, что стану омбудсманом. После 15 марта я вообще уже ни в чем не уверена. Во-вторых, мне в данной ситуации как раз помог бы мой опыт работы на государственной службе, потому что я хорошо знаю, каким образом работает чиновничий аппарат, как с ним бороться и как стать активным посредником между человеком и чиновником в случае конфликта между ними. Но в любом случае это решение - за народными депутатами.

- Кстати, во время выступления в Раде перед первым голосованием Захаров подробно останавливался на фактах нарушений прав человека в Украине, перечислял болевые точки, а вы почему-то вместо этого уделили внимание процедурным моментам: необходимости докладывать в Раде, быть посредником между государством и гражданами. Назовите болевые точки.

- Это как раз достаточно просто хотя бы потому, что Европейский суд все болевые точки Украины уже определил. Самое первое - это нарушение права на справедливое судебное рассмотрение и вопросы длительности судопроизводства. Проблема сроков очень болезненна. К сожалению, у нас человек и в уголовном, и в гражданском, и в административном, и в хозяйственном процессе лишен возможности ускорить рассмотрение дела в суде или же получить компенсацию за неразумно долгие сроки рассмотрения. Это четко идентифицировано Европейским судом.

Еще одна проблема, которая, надеюсь, будет решена после принятия нового Уголовно-процессуального кодекса, - обоснованность содержания под стражей и продление сроков. Практика сложилась таким образом, что суд не оценивает целесообразность ареста, часто мотивируя свое решение только тем, что лицу вменяется в вину совершение преступления, за которое предусмотрено наказание свыше двух-трех лет лишения свободы. Несомненно, это слишком слабая мотивация для исключительной меры пресечения. При этом суды просто забывают о том, что есть и другие меры - подписка о невыезде, залог, поручительство. Все это, кстати, есть и в действующем УПК, но очень редко используется судами. Это ведь надо анализировать: может ли лицо повлиять на свидетелей, может ли скрыться от следствия, может ли помешать правосудию. Если бы национальные суды делали такой анализ, у нас не было бы пилотного решения Европейского суда по делу "Харченко против Украины" (заявитель был арестован, провел в Киевском СИЗО два года и четыре месяца, после чего уголовное дело против него было закрыто, - ред.). У нас есть другая, достаточно многопрофильная проблема - использование судом явки с повинной, полученной от подозреваемого лица в результате пыток. Я надеюсь, что с принятием нового Уголовно-процессуального кодекса эти проблемы будут решены, но по состоянию на сегодняшний день это очень серьезные болевые точки.

- Дело не в том, что законы плохие. Они просто не выполняются. У нас есть УПК, который, как вы сами сказали, сомнительно применяется на практике. Как будете влиять на ситуацию?

- Согласна с вами, но должна сказать, что действующий УПК уже в возрасте, он был принят еще во времена СССР. В его философию изначально заложены тенденции скорее обвинения, чем защиты или равенства сторон в процессе. Даже при том, что мы его местами попытались изменить, это основную философию кодекса не поменяло. Учитывая это, новый кодекс, который строится на других подходах, должен повлиять на ситуацию. Но если говорить не только о кодексе, то я представляю себе, что приблизительно нужно делать, есть определенные планы, которые можно было бы реализовать.

- Давайте конкретный пример. Недавно в телеэфире было показано журналистское расследование об ужасных условиях содержания в Лукьяновском СИЗО. Вы представляете, что делать с этой проблемой и как отстаивать права удерживающихся там людей? Особенно с учетом наших реалий, когда не только в СИЗО, но в и тюрьму нередко попадают невиновные люди.

- Эту проблему одним взмахом руки решить не получится, нужен комплексный подход. Один из методов решения - это вынос следственного изолятора за территорию Киева, постройка современного корпуса, в котором уже не будет опасного грибка. Соответственно, это будет совсем другой подход просто к элементарным экологическим и санитарным условиям пребывания людей в местах лишения свободы. Но в целом это вопрос надо решать на уровне государственной программы. Киев - не единственный город, в центре которого есть СИЗО. И, конечно, нужно менять подходы персонала, который работает с людьми, содержащимися под стражей.

- Почему вам с первого раза не хватило голосов для избрания омбудсманом? Звучат предположения, что это связано с конфликтом бизнес-интересов между министром юстиции Александром Лавриновичем и представителями корпорации ЕДАПС в парламенте.

- Почему не хватило голосов, я не знаю. Это было тайное голосование. И я очень благодарна депутатам, которые поддержали меня. Только поэтому я согласилась баллотироваться еще раз: 212 голосов - достаточно большое количество для того, чтобы предполагать поддержку в парламенте. Что касается конфликтов, то я, честно говоря, не в курсе.

- Вас не смущает, что у вас не будет конкурентов? После того, как оппозиция сняла кандидатуру Левченко, ваша  победа кажется безусловной.

- Ничего безусловного нет. И, насколько я знаю, оппозиция не сняла кандидатуру Левченко, а не подала. Из-за чего Левченко была несколько шокирована. Но этот вопрос не ко мне, а к оппозиции.

- Безусловная, потому что большинство проголосует по отмашке Чечетова…

- Отмашка Чечетова - это, конечно, хорошо, но не в случае тайного голосования. А 15 марта уже показало, что это не имеет значения. Что касается безальтернативности, то закон этого не запрещает. В нынешней ситуации мне кажется, что самая главная ошибка - в том, что у нас появляются кандидаты от власти и от оппозиции. Этого быть не может в принципе. Кандидатура омбудсмана аполитична по определению.

- Тем не менее, в ряде вопросов страна давно разделилась на два лагеря. Так, один верит в то, что права Тимошенко и Луценко нарушаются, второй - не верит. Некоторые нарушения признала даже Карпачева, которую в последний раз выдвинула в омбудсманы тоже Партия регионов. А как вы считаете?

- По состоянию на сегодняшний день я - правительственный агент в Европейском суде по правам человека. И Тимошенко, и Луценко, и Иващенко, и еще некоторые, условно говоря, фигуранты политических дел являются заявителями в Европейском суде. Любой мой комментарий в данной ситуации может каким-то образом повлиять на дальнейшее рассмотрение их дел. В связи с тем, что существует такой конфликт интересов, я не комментирую эти вопросы. Я готова их прокомментировать в случае, если будет результативное голосование в парламенте.

- Европейский суд назначил слушания по Луценко на 17 апреля. На эту дату Рада еще не выберет омбудсмана. То есть вы будете присутствовать на слушаниях как уполномоченный правительства?

- Да, конечно. Естественно, я должна представить позицию государства в Европейском суде. Случаи проведения устных слушаний в Европейском суде достаточно редки, последние были семь лет назад. В основном суд принимает решение по письменным материалам. Я на слушаниях буду.

- К чему решение Европейского суда обяжет государство Украина? Если суд, к примеру, признает нарушение прав Луценко - пусть даже не в части политического преследования, а в части ареста.

- Это многоаспектный вопрос. Тут по-хорошему неплохую диссертацию можно было бы написать. Достаточно сложно определить, какой конкретно аспект может признать нарушением Европейский суд. В любом случае могу сказать совершенно точно, что на сегодня все, что касается выплаты справедливой сатисфакции по решению Европейского суда и индивидуальных мер защиты после решения, у нас выполняется в 99,9% случаев.

- И все-таки, если Европейский суд признает арест Луценко незаконным, означает ли это, что его выпустят, или нет - потому что уже есть приговор по его делу?

- В принципе, нет. Если речь идет о статье 5 Конвенции по правам человека, которая гарантирует право на свободу и личную неприкосновенность, то у нее есть своя конечная точка: это решение суда первой инстанции.