Ярослав Романюк: Надо вернуть полномочия ВСУ и добавить новые
Глава Верховного суда Украины Ярослав Романюк, избранный на эту должность 17 мая, еще не успел переехать в новый кабинет, но уже предлагает масштабную реформу суда. ВСУ готовит законопроект о расширении полномочий, которых суд был лишен в 2010 году в результате судебной реформы Андрея Портнова, президентского советника по правовым вопросам. По мнению экспертов, главной причиной сужения полномочий ВСУ было стремление власти максимально ограничить возможности тогдашнего главы суда Василия Онопенко - человека, близкого к Батькивщине. Онопенко эту реформу беспощадно критиковал, прогнозировал крах судебной системы и "разгул судейского произвола", - но безрезультатно. Теперь, когда Верховный суд Украины возглавил, как утверждают в оппозиции, более лояльный к Банковой Ярослав Романюк, тема расширения полномочий суда снова стала актуальной.
В интервью ЛІГАБізнесІнформ Ярослав Романюк рассказал, зачем ВСУ расширенные полномочия, как к этой идее относятся Андрей Портнов и Виктор Янукович и почему ВСУ не нужно право на законодательную инициативу.
- Вы уже неоднократно настаивали на необходимости расширения компетенции Верховного суда. Какие конкретно полномочия вам нужны, и означает ли это отмену судебной реформы 2010 года?
- Судебная реформа 2010 года была последовательным продолжением преобразований в судебно-правовой системе, которые начались ранее: в 2001 году была проведена "малая" судебная реформа, в 2002-м принят закон о судоустройстве и, наконец, в 2010-м - закон о судоустройстве и статусе судей, инициированный президентом Януковичем. В результате три года назад было завершено создание четырехуровневой судебной системы. Были определены кассационные суды по всем юрисдикциям: Высший хозяйственный, Высший административный, Высший специализированный суд по рассмотрению гражданских и уголовных дел. В итоге Верховный суд на сегодня является четвертым звеном судебной системы. Аналогичная четырехуровневая система функционирует в ряде европейских государств - например, Испании, Германии, на постсоветском пространстве это Россия, Беларусь, Казахстан.
Я хочу сразу правильно расставить акценты. Когда мы настаиваем на необходимости расширения компетенции Верховного суда, то не имеем в виду восстановление полномочия рассматривать дела в кассационном порядке, которые мы временно и вынужденно исполняли по гражданским и уголовным делам до 2010 года. Это бесперспективное дело.
- В таком случае, каких полномочий не хватает Верховному суду Украины?
- Наша главная задача - обеспечение единообразного применения одной и той же нормы права разными судами, прежде всего, с целью реализации принципа равенства всех перед законом и судом. Как в демократических государствах Европы. Верховный суд и ранее осуществлял эту функцию. Но для того, чтобы выполнять ее в полном объеме, нам необходимы дополнительные полномочия. Хочу подчеркнуть - даже тех прав, которые были у Верховного суда до 2010 года, для достижения этой цели было недостаточно.
- То есть вы хотите расширить рамки, существовавшие до 2010-го?
- Да. До 2010 года Верховный суд действовал и как суд кассационной инстанции, и как суд, обеспечивающий единство судебной практики. В 2009-м, будучи наивысшим судебным органом, ВСУ постановил около 56 тысяч судебных решений, посредством которых направлял практику в правильное русло, на них ориентировалась вся судебная система. Кроме того, Верховный суд имел возможность изучать судебную практику с выездом на места, проводить обобщения, давать рекомендационные разъяснения. И этого все равно было недостаточно. Дальнейшее ограничение полномочий сразу сказалось на правоприменении. Об этом красноречиво свидетельствуют статистические данные: за 2012 год мы рассмотрели всего 769 дел.
При этом в 2009 году, когда Верховный суд рассматривал дела в связи с неодинаковым применением одной и той же нормы и материального, и процессуального права, по гражданским делам к нам обратилось около тысячи лиц. В 2012 году, когда оснований для обращения в ВСУ стало меньше, по этим мотивам поступило более 3 тысяч обращений. Таким образом, произошел резкий рост случаев, когда лица подают заявления в связи с неодинаковым применением норм закона разными судами.
- В чем конкретно причина такого всплеска?
- В том, что у Верховного суда значительно уменьшилась возможность посредством постановления судебных решений влиять на формирование судебной практики, давать рекомендационные разъяснения законодательства. Сегодня у нас отсутствуют полномочия по контролю за правосудием непосредственно с выездом в суды, проведения обобщений судебной практики. Поэтому мы сейчас ставим перед собой задачу предоставить ВСУ больше полномочий не в личных интересах, а с целью реализации принципа верховенства права, в конечном итоге - в интересах общества в целом.
- Во-первых, право принятия окончательных судебных решений по результатам рассмотрения дел. Формально оно есть и сейчас, но осуществить это полномочие фактически невозможно. Сегодня предметом пересмотра в ВСУ являются только решения судов кассационной инстанции. Но при этом мы не имеем права отменять или изменять ошибочные решения апелляционных и местных судов. В результате мы вынуждены направлять дела на новое кассационное рассмотрение, что существенно затягивает сроки их разрешения. То есть, мы добиваемся, чтобы ВСУ мог пересматривать решения судов первой, апелляционной и кассационной инстанций, а также принимать свои окончательные решения.
Во-вторых, в результате судебной реформы с целью обеспечения единства судебной практики ВСУ предоставлено чрезвычайно важное полномочие. Сейчас правовой вывод, сделанный Верховным судом в решении, обязателен не только для сторон, но и для всех органов государственной власти и судов. Я даже не могу назвать другое государство Европы, принадлежащее к континентальной правовой системе, в котором решения Верховного суда имеют такую юридическую силу. Это очень прогрессивная новелла, но данного механизма недостаточно в связи с небольшим количеством рассматриваемых ВСУ дел. С другой стороны, такая обязательность правовых выводов сегодня имеет декларативный характер. В связи с этим мы предлагаем предусмотреть, чтобы их несоблюдение судом являлось основанием для обжалования соответствующего судебного решения.
Еще необходимо расширить перечень оснований для обращения лиц в Верховный суд. Сейчас это возможно только при неодинаковом применении судами одной и той же нормы материального права. Но нередки случаи, когда суды применяют разные законы к одним и тем же правоотношениям. При этом Верховный суд данную ситуацию исправить не может. Распространенный пример: незаконное завладение автомобилем или квартирой с последующим отчуждением и заключением ряда соответствующих договоров. В одних случаях суды считают, что необходимо признавать недействительными все договора и путем реституции возвращать стороны в первоначальное состояние. Другие суды в этих спорах применяют виндикацию (иск о возврате собственности первоначальному владельцу, - ред.) И для того, чтобы ВСУ мог рассматривать и такие дела, необходимо сформулировать основание для обращения в Верховный суд по-другому - нарушение единства судебной практики, как, например, в Российской Федерации, Испании. Это более широкое понятие.
- Раньше судьи ВСУ выезжали мониторить ситуацию на местах. Планируете вернуться к этой практике?
- Да, чтобы ВСУ мог эффективно направлять судебную практику в правильное русло, мы должны владеть информацией о ситуации на местах: каковы тенденции в судебной практике, какие категории дел появляются. Сегодня многие категории дел в ВСУ вообще не поступают, многие судебные решения вовсе не обжалуются, поскольку с их помощью реализуются различные злоупотребления, приобретается право собственности. Корректировать ошибочную судебную практику нужно своевременно. Поэтому следовало бы восстановить полномочие ВСУ изучать осуществление правосудия непосредственно в судах, чтобы мы знали о сложившейся практике, и по результатам такой работы могли принимать постановления пленума Верховного суда, которые носили бы рекомендательный характер. Нас иногда спрашивают, нужно ли, чтобы они были обязательными. Мое мнение - нет, не надо. Обязательность - это уже признак нормотворчества, которым должна заниматься законодательная власть, а не судебная. На мой взгляд, авторитета Верховного суда достаточно для того, чтобы его рекомендации принимались во внимание. Во всяком случае, это проверено временем - и на сегодня постановления ВСУ, принятые много лет назад, востребованы: на них ссылаются судьи, прокуроры, практикующие юристы, адвокаты.
Необходимо также подчеркнуть - ошибки в судебной практике нужно упреждать, а не только исправлять уже допущенные. С этой целью мы отстаиваем еще одно полномочие, необходимое ВСУ, которое можно позаимствовать из законодательства Франции. Речь идет о так называемом преюдиционном запросе. В частности, суд, столкнувшись с проблемой толкования норм закона, имеет право остановить производство по делу и обратиться с запросом в наивысшую судебную инстанцию за разъяснением, как правильно применить норму. Это разъяснение впоследствии становится ориентиром для всех судов, которые будут рассматривать аналогичные дела. Для нашего государства это чрезвычайно актуально. У нас периодически возникает наплыв определенной категории однотипных дел. Вспомните, сначала были дела, связанные с перерасчетом военных пенсий, затем - социальные выплаты чернобыльцам, шахтерам, детям войны. Чтобы заранее направить практику в правильное русло, было бы целесообразно предоставить такое полномочие Верховному суду, чем впоследствии пересматривать десятки, сотни или даже тысячи дел и отменять решения по ним, в случае если ВСУ найдет ошибку в правоприменении.
И, наконец, мы предлагаем внести коррективы в законодательство и право ВСУ пересматривать дела в связи с неодинаковым применением норм процессуального права, а не только материального. Я имею в виду прежде всего фундаментальное право граждан на рассмотрение дела в суде. Буквально на прошлой неделе мы ознакомились с решением Европейского суда по правам человека по делу "Мосендз против Украины". Мать погибшего во время прохождения службы военнослужащего обратилась с жалобой против Украины после того, как наше государство не смогло обеспечить эффективную судебную защиту. При этом в рассмотрении дела отказали суды как гражданской, так и административной юрисдикции, - сделали вывод, что данный спор не относится к их компетенции. В результате дело рассматривалось Европейским судом. Почему? Потому что в Украине нет органа, который ставил бы точку в вопросах разграничения юрисдикции. Мы убеждены, что именно ВСУ, в котором сосредотачивается рассмотрение дел всех юрисдикций - и гражданской, и хозяйственной, и уголовной, и административной, - должен был разрешить этот спор в пределах национальной судебной системы. Такие дела не должны поступать на рассмотрение Европейского суда по правам человека, который все равно в глобальном смысле не решил эту проблему, а просто констатировал, что Украина не обеспечила осуществление права гражданина на рассмотрение дела судом.
- Это позволит в дальнейшем снизить количество жалоб украинских граждан, которые поступают в Евросуд? С 2010 года их число существенно увеличилось.
- Мы на это рассчитываем.
- Украина - европейское демократическое государство, которое ставит стратегической целью интеграцию в ЕС. Это значит, что мы должны последовательно приводить свое законодательство в соответствие с европейскими стандартами.
В связи с этим, в частности, наше государство исповедует принцип разделения власти на законодательную, исполнительную и судебную. Задача судебной власти - быть арбитром между законодательной и исполнительной. Механизм осуществления этой функции судебной власти предоставлен исключительно правовой. Суды должны быть полностью отстранены от политических процессов. Сам по себе законотворческий процесс является политическим, он предусматривает достижение определенных договоренностей, взаимных уступок между политическими силами. Если Верховный суд будет иметь право законодательной инициативы, то он будет втянут в политический процесс. Этого допустить нельзя. Раньше у ВСУ было такое полномочие, но в 1996 году при принятии Конституции Украина отказалась от этого. Единственное государство Европы, которое сегодня сохранило такое полномочие Верховного суда, - это Российская Федерация. Предоставление ВСУ права законодательной инициативы было бы шагом назад. Но ВСУ не отстранен от законотворческого процесса - на сегодня мы даем заключения к законопроектам, которые касаются судебной системы и осуществления правосудия. Другое дело, что эти заключения ни к чему не обязывают. Поэтому мы добиваемся предоставления им обязательной силы.
- Сразу после назначения на должность председателя ВСУ вы сообщили журналистам, что законопроект о расширении полномочий Верховного суда уже готовится. Кто его разрабатывает?
- Верховный суд активно участвует в этом процессе. Над законопроектом относительно расширения полномочий мы сейчас интенсивно работаем.
- Свои предложения по расширению полномочий ВСУ вы уже обсуждали с президентом Януковичем и с Андреем Портновым, который на Банковой курирует вопросы судоустройства?
- Мы обсуждали это с президентом, он наши новации воспринимает. Андрей Владимирович тоже проинформирован о том, что мы разрабатываем соответствующий законопроект, и ознакомится с ним, когда он будет подготовлен. Государственная власть едина, и она заинтересована в повышении эффективности судебной системы, которая гарантировала бы надежную судебную защиту своим гражданам. Мы же не ставим вопрос о том, что у судей ВСУ недостаточно полномочий, и поэтому мы из прихоти добиваемся их расширения. Мы утверждаем, что они нам необходимы для реализации общественных интересов относительно обеспечения эффективных национальных средств судебной защиты, утверждения принципа верховенства права.
- Зачем же было в 2010-м лишать ВСУ полномочий, чтобы теперь их возвращать?
- Основное изменение, произошедшее в 2010 году, - это формирование четырехуровневой судебной системы и создание суда кассационной инстанции по гражданским и уголовным делам.
- Да, но зачем сократили другие полномочия?
- Очевидно, предполагали, что введение института обязательности правовых выводов ВСУ позволит ему с помощью этого механизма решить задачу обеспечения единообразного применения законодательства, однако на практике этого оказалось недостаточно. Закон 2010 года работает, причем эффективно, но нуждается в усовершенствовании отдельных положений. Для этого нужно предпринять определенные шаги. Еще раз подчеркиваю: даже тех полномочий, которые были предусмотрены предыдущим законом о судоустройстве, все равно было недостаточно для обеспечения в государстве единства судебной практики.