Другие. Репортаж из лагеря силовиков в правительственном квартале

Усиленная охрана уже несколько недель не пропускает посторонних в правительственный квартал Киева. Еще сложнее попасть в лагерь силовиков на улице Грушевского. Журналистам удается или пройти мимо по пути в Верховную Раду (в дни сессии), снять на фото/видео общий план, или поговорить с кем-то из старших офицеров, уполномоченных общаться со СМИ. Никто толком не знает, о чем бойцы думают, что их волнует на самом деле. Корреспонденту ЛІГАБізнесІнформ удалось попасть в правительственный квартал и провести несколько часов с силовиками.

"Оккупанты"

За прошедшие два с половиной месяца приходилось много раз бывать в правительственном квартале. Дышал дымом, которым здесь, кажется, пропиталось абсолютно все. Но только один раз за эти месяцы пользовался метро по ту сторону баррикад - в день "минирования" станций "Крещатик" и "Площадь Независимости", когда зачищали палаточный городок Майдана. Теперь, поднимаясь эскалатором на "Арсенальной", не покидало чувство, что я уже не в Киеве. Сначала это замечаешь по репликам людей, привезенных в Мариинский парк поддержать президента и правительство: "Опа-на, какие люди! Куда тазы катим!?". Потом перемену замечаешь по лицам: если среди этих людей и есть киевляне, то их меньшинство. Все пространство внизу и наверху станции занято, потому многие просто катаются на эскалаторе и громко, с примесью мата, что-то обсуждают. Осуждать этих людей не хочется. Их привезли в столицу, но не дали жилья. На улице минус 20, так что метро - одно из немногих мест в городе, где тепло и это стоит недорого.

По дороге к парламенту остановился возле углового входа в Мариинский парк. Пожилую женщину с супругом не пускали внутрь. Несколько бойцов Внутренних войск, заслонивших вход, не очень уверенно демонстрировали непреклонность: "Это режимный объект". "Мужчина, молодой человек, мальчик! Будьте любезны, мы 40 лет гуляем в этом парке", - говорила женщина, прижав руки к груди. Ее муж с тростью молча смотрел в сторону. "Нельзя, приказ есть приказ", - настаивали солдаты. "Оккупанты! - выпалил мужчина, - Пошли, Зоя". Взяв жену под руку, он повел ее на другую сторону улицы.

Дальше у перекрестка выстроился первый кордон грузовиков и автобусов. Между машинами - узкий проезд, загражденный несколькими солдатами со щитами. Все, кто хочет пройти, должны рассказать о цели прихода мужчине в обычной, не спецназовской, милицейской форме. "Куда? Показывайте документ. Проезжайте", - говорит он водителю автомобиля, после чего щиты раздвигаются, и машина исчезает за кордоном. 

- Что вам нужно? - это настал мой черед. 

- Я журналист. 

- Нет-нет, журналистам нельзя! Нельзя! - заявил он. 

- Это препятствие деятельности журналиста, 171-я статья, до трех лет заключения. 

Милиционер замялся.

- Вам куда надо? 

- В комитеты Верховной Рады, - отвечаю и показываю документы. Милиционер с кем-то связывается по рации и через некоторое время пропускает: "Проходите. Но только прямо в комитеты".

"Мало ему дали"

Справившись с делами, покидаю здание комитетов Рады напротив Кабмина. В холле на первом этаже, сняв маски и каски, грелись несколько солдат ВВ. Парни зашли сюда погреться. Поговорить они отказались, но пошутили: "Мы пойдем, а то еще впаяют нам захват госучреждений". Вдоль дороги на улице Грушевского стояли десятки автобусов с тонированными окнами, забитые силовиками. Рядом - два БТРа и водометы.

БТРы без орудий

Недалеко - грузовики с дровами, машины ГСЧС и спасатели, греющиеся у бочек с кострами. Через всю улицу протянуты шланги с водой. Здесь же припаркован микроавтобус с антеннами на крыше и кабелями, уходящими в окна комитетов. Такой штукой, вероятно, можно и глушить, и прослушивать. Многочисленные патрули силовиков, бродивших вдоль зданий, искоса поглядывали в мою сторону.

Водометы. Не так давно правительство позволило поливать протестующих водой даже при минусовой температуре

Примерно каждые 100 метров в правительственном квартале новый кордон из автобусов и грузовиков. На каждом блок-посту останавливают всех, кто в гражданской одежде. Интересуются, кто ты и зачем пришел. Метод прохода без вопросов: пустую папку - в одну руку, мобильный телефон - в другую, серьезное лицо и уверенный шаг. Минуя кордон за кордоном, громко ругаясь по телефону, прошел вдоль здания Кабмина вниз по Грушевского. Вся площадка перед зданием заполнена автобусами. На въезде - люди в военной форме цвета хаки и с автоматами. Бойцов в такой экипировке я видел только в кино. Судя по экипировке - бойцы "Сокола". Дальше по улице силовиков становилось больше - делать фотографии было глупо. Лестница с фонтаном напротив Кабмина, ведущая в Мариинский парк, перекрыта металлическими щитами и солдатами. "Там какие-то су...и у моста п...сов", - слышен голос из рации проходящего мимо "беркутовца". Речь, видимо, о мосте влюбленных.

Прямо напротив входа в Национальный художественный музей установлена армейская палатка. Дальше, возле памятника Вячеславу Чорновилу, большое скопление силовиков. Вокруг - бочки, дрова и очень шумно. Немного впереди - спины солдат со щитами. Здесь уже передовая. Дальше видны огромные фортификации самообороны Майдана и Правого сектора. Все пространство между двумя кордонами покрыто льдом. Солдаты стоят на большом расстоянии - достаточном, чтобы не бояться коктейлей Молотова.

Вокруг костров группами по 10-15 человек солдаты общаются, греют ноги, направляя берцы прямо в огонь. Иногда слышен смех, но нельзя сказать, что здесь кому-то весело. Обстановка нервная. 

- Ребята, вы киевские? - подхожу к группе ВВшников-контрактников у костра. Бойцы сидят рядом с памятником, подбрасывая поленья в огонь, отвечают - из Харькова. Спрашиваю разрешения погреться с ними, представляюсь. Мне кивают и приглашают сесть. 

Завязывается беседа. Бойцы говорят, что приехали "достаточно давно". Киев еще не посмотрели, но город им нравится. Да, киевлянки красивые, но харьковчанки лучше. Киевлян при этом почти не видят. Служится нормально, платят мало, жизнью в целом довольны.

- Слушайте, тот случай, когда раздели активиста...

Меня прерывают:

- Мало ему п...й дали! 

Бойца толкает локтем товарищ рядом - явно старше и опытней: "Не гони, это было не по понятиям". Солдаты тем временем засуетились - кто-то ушел, кто-то отвернулся. Всем стало не до меня.

Один дом на всех

Двигаясь через группы силовиков, греющихся у костров, начал искать пути на холм в парк. Выяснилось, что по лестнице с фонтаном подниматься здесь не принято - прямо с дороги на холм ведут импровизированные лестницы из всего, что было под рукой - деревянных поддонов, досок и решеток. Взобрался по одной из них и сразу оказался в центре нескольких десятков бойцов с направленными на меня недоуменными взглядами. Двинулся к забору стадиона "Динамо", вдоль него - наверх. Через каждые 50-100 метров - бочки с поленьями и по три-пять постовых ВВшников. Основные силы разбросаны по парку группами по 15-20 человек. Оккупировав самые удобные места с лавочками, солдаты и милиционеры отдыхают у костров. Как выяснилось позже, группы держатся особняком по критерию "область/спецподразделение".

Для беседы нужна маленькая группа. Когда свидетелей много, бойцы стараются не откровенничать. Минуя патрули и добравшись почти до конца стадиона, где поворот налево и вниз по лестнице ведет к мосту влюбленных, нашел группу из трех ВВшников. У одного через плечо свисало помповое ружье. Завожу разговор. Парни из областного центра в центре страны, служат в спецназе ВВ.

- Уже стрелял в людей? - киваю на оружие. Парню на вид 22-23 года. 

- Та ні, в людей не стріляв. Кілька разів у повітря шмальнув, та й усе. 

Говорит, что патронов при себе нет - выдадут, когда поступит команда. Но один - не то патрон, не то гильзу - достает из кармана. Говорит, что на Грушевского боевыми не стреляют.

- А можно зарядить боевыми? - спрашиваю и получаю утвердительный ответ. 

- Але бойових в нас немає. Ті чуваки, яких вбили... Ми тут розмовляли, так от - то не наші хлопці, ніхто не міг цього зробити. Це або ФСБ, або ще хтось.

Приближается очередной патруль из старших по званию. 

- Не стреляйте в людей, - говорю напоследок и ухожу.

Молодые бойцы в черной форме греются, курят и обсуждают, кажется, все что угодно, кроме того, зачем их сюда привезли. Например: "Батя сказал, что если из милиции вылечу - домой могу не возвращаться". Или: "Такая баба! Я аж щит опустил и забрало поднял!". Правда, один раз услышал матерное словосочетание в адрес "бандеровцев". Рядом группа "Беркута", сидят обособленно на сдвинутых лавочках рядом с огромной кучей дров, которая благодаря ВВшникам исправно росла. "Ты кто ваще? Иди на х... отсюда!" - прервали мою попытку завязать беседу. Настаивать не стал.

Слышен смех - группа бойцов стоит у забора с видом на Подол и живо что-то обсуждает. Подхожу, прошу погреться, представляюсь парламентским журналистом: мол, вышел подышать в парк свежим воздухом. Град вопросов, упреки в продажности. 

- Та мы же не за Януковича, не за Ахметова, мы тут потому, что мы служим, - этим уже отвечают на мои упреки. 

- Я тебе так скажу, дружище, - говорит мне здоровенный мужик в маске. - Вот я из Донецка. Почему страна в такой ж...е, дружище? Потому что бандиты - согласен... Но почему страна в ж...е? Потому что Запад и Восток слушать друг друга не хотят на трезвую голову. Зато выпьют - вот это тогда все: слюни, сопли, братание. Дружище, вы же там на каналах показываете этих уродов-политиков. Так скажите, чтобы слушали друг друга. Когда у соседа орут, а у меня ребенок малой, я ему че говорю? Слушай, брат, тут такое дело - и все, порешали. У нас же один дом.

Вечереет. Двигаюсь дальше. Следующий пункт - мост влюбленных. По дороге к мосту за стадионом остановил патруль. 

- Вы кто такой? Как сюда попали? 

Говорю, что как раз пытаюсь отсюда уйти. 

- Здесь нет прохода. Мост подожгли и перекрыли. С другой стороны только, - советуют мне обойти, но я настаиваю, что попробую все-таки через мост. "Ну, попробуйте", - устало говорят и уходят прочь.

Свечи на Майдане

Мост действительно оказался наглухо перекрыт - как со стороны протестующих (за мостом - территория Майдана), так и со стороны милиции. На середине моста - большой мусорный ящик. Перед мостом - около сотни силовиков и большая куча дров. Среди деревьев солдаты оградили с помощью клеенки небольшое пространство с лавочками и бочками для обогрева. Младшие - в окружении, офицеры - у костра. Единственная дорога отсюда дальше - вниз по холму вдоль стадиона по узкой скользкой лестнице, перекрытой щитами. Спускаюсь. В нескольких сотнях метров выше по дороге уже высятся огромные баррикады Майдана. С вершины за мной внимательно следят. 

- Ви хто? - спрашивает представитель самообороны Майдана, мужчина лет 50-ти. 

Представляюсь. Проверяют документы. 

- Вибачте, ми усіх перевіряємо. 

На Грушевского гигантские баррикады. На Майдане тысячи людей. Рядами маршируют силы самообороны. Среди протестующих на площади встретил того самого активиста, которого силовики раздели и снимали на камеры. Михаил Гаврилюк теперь звезда - раздает интервью и по-доброму улыбается.

Сижу возле сцены Майдана. В руках - горячий суп в стакане. Аппетита нет, но нужно было согреться. Вспоминаю тех, кто погиб и пострадал на баррикадах по обе стороны. Тех, кто пропал без вести и кого уже могут не найти. Думаю о том, кто может за этим стоять и кому это выгодно, о том, как мало отделяет человека от зверя. А еще о том, что пути назад нет - люди с Майдана не уйдут. 

В лагере силовиков слышал многое из того, о чем писать не хочется. Там много тех, кто готов выполнить любой приказ. Особенно среди "Беркута", которых не воспринимают, если не сказать, презирают, даже те, кто стоит с ними рядом в оцеплении, особенно срочники ВВ. Еще видел в Мариинке много злости и жестокости в словах. Насилие неприемлемо. Оправданы или нет коктейли Молотова? Пока шел на Майдан, на Европейской площади видел людей, которые молча стояли в кругу со свечами в руках, вспоминая убитых на Грушевского. Возможно, для них ответ очевиден.

Ход мыслей прерывает поляк, который специально приехал, чтобы выступить перед людьми на Майдане. Он говорит о силовиках, "яким не треба передавати ненависть, бо ви боретеся не проти них". Вокруг - шумно, много людей и уставших глаз. Спускаюсь в метро. 

Домой

Всю дорогу в голове крутился один разговор. Я сидел у бочки в кругу бойцов в масках. Им не очень нравилось, что я журналист. Слышались нотки злобы. Беседа не клеилась. Когда закончились идеи, каким образом расположить к себе этих суровых парней, спросил, чего они хотят больше всего. Сначала мне рассказали о женах и о девушках, которые ждут дома. Затем - о том, что "очень холодно" и "хочется нормальной еды".

- Так а чего больше-то хотите? - спрашиваю напоследок.

В кругу молчание. Спустя пару секунд звучат неуверенные слова парня, который до этого молча стоял в стороне и не проявлял особого интереса к разговору:

- Домой.

Кажется, в этот момент все в кругу посмотрели на него. 

- Верно. Домой, - кивнул старший и закурил.

Читайте также: Усмиритель Майдана. Интервью с бойцом Внутренних войск МВД