Жемчугов рассказал о подрыве на растяжке и условиях в плену
"Я лежал обожженный и в осколках, а боевики приставляли мне к виску пистолет и обсуждали, где меня закопают", - вспоминает освобожденный партизан
Бывший шахтер и участник проукраинского движения на временно оккупированных территориях Владимир Жемчугов, который пробыл в плену боевиков почти год после того как подорвался на растяжке возле Луганского аэропорта, неоднократно думал о суициде из-за издевательств и допросов. Об этом, как и о моменте подрыва на фугасе, он рассказал газете Факты.
"Зацепившись правой ногой за растяжку, я услышал хлопок и понял, что нужно бежать. Не успел. В момент взрыва инстинктивно пытался закрыть себя руками… Когда очнулся, понял, что лежу в поле и ничего не вижу. И не потому, что на улице глубокая ночь. Я полностью ослеп... Решил доползти до дороги. Полз на звук машин. Если честно, делал это не ради спасения. Я хотел покончить жизнь самоубийством, чтобы не попасть в плен. Я знал, что ночью по трассе из России в Луганск идут "Уралы" со снарядами. Дополз до дороги и лег под колонну военной техники. Мысленно попросил прощения у родных. Но военные машины меня… объехали", - рассказал он.
Позднее раненого заметили - вскоре за ним приехала машина, ему укололи обезболивающее, а пришел в себя он уже через несколько дней в реанимации.
"За восемь месяцев, которые провел в больнице, меня ни разу не выводили на улицу. Не выпускали даже из палаты. Я уже забыл, что такое солнечный свет и свежий воздух. В СИЗО в этом смысле было немного лучше - там каждый день на час выводили на прогулку. Меня посадили в санчасть в луганской тюрьме, в камеру на троих. Сокамерники должны были за мной ухаживать. Они постоянно менялись. В основном это были уголовники из низших слоев общества", - рассказал он.
По словам освобожденного, его постоянно допрашивали и давили психологически. "Я лежал весь обожженный, в осколках, после очередного наркоза. А боевики в этот момент приставляли мне к виску пистолет и обсуждали, где меня закопают", - добавил он.
Обмен заложников на террористов должен был состояться еще в ноябре, однако в последний момент все сорвалось: народному депутату Ирине Геращенко, которая занимается вопросами освобождения пленных, боевики соврали, что Жемчугова якобы уже отдали родным.
"Я все время ждал, когда меня обменяют, но этого не происходило. Когда вечером 16 сентября меня вдруг помыли, побрили, переодели в чистую одежду, подумал, что это очередная провокация боевиков. Думал, хотят подразнить предстоящим обменом, который в итоге не состоится... Как происходил обмен, не видел - только слышал... Даже в тот момент, когда какие-то люди стали поздравлять меня с освобождением, все еще не исключал, что это разыгранный боевиками спектакль. Поверил, только когда услышал голос Лены (жены, - ред.)"
"Зацепившись правой ногой за растяжку, я услышал хлопок и понял, что нужно бежать. Не успел. В момент взрыва инстинктивно пытался закрыть себя руками… Когда очнулся, понял, что лежу в поле и ничего не вижу. И не потому, что на улице глубокая ночь. Я полностью ослеп... Решил доползти до дороги. Полз на звук машин. Если честно, делал это не ради спасения. Я хотел покончить жизнь самоубийством, чтобы не попасть в плен. Я знал, что ночью по трассе из России в Луганск идут "Уралы" со снарядами. Дополз до дороги и лег под колонну военной техники. Мысленно попросил прощения у родных. Но военные машины меня… объехали", - рассказал он.
Позднее раненого заметили - вскоре за ним приехала машина, ему укололи обезболивающее, а пришел в себя он уже через несколько дней в реанимации.
"За восемь месяцев, которые провел в больнице, меня ни разу не выводили на улицу. Не выпускали даже из палаты. Я уже забыл, что такое солнечный свет и свежий воздух. В СИЗО в этом смысле было немного лучше - там каждый день на час выводили на прогулку. Меня посадили в санчасть в луганской тюрьме, в камеру на троих. Сокамерники должны были за мной ухаживать. Они постоянно менялись. В основном это были уголовники из низших слоев общества", - рассказал он.
По словам освобожденного, его постоянно допрашивали и давили психологически. "Я лежал весь обожженный, в осколках, после очередного наркоза. А боевики в этот момент приставляли мне к виску пистолет и обсуждали, где меня закопают", - добавил он.
Обмен заложников на террористов должен был состояться еще в ноябре, однако в последний момент все сорвалось: народному депутату Ирине Геращенко, которая занимается вопросами освобождения пленных, боевики соврали, что Жемчугова якобы уже отдали родным.
"Я все время ждал, когда меня обменяют, но этого не происходило. Когда вечером 16 сентября меня вдруг помыли, побрили, переодели в чистую одежду, подумал, что это очередная провокация боевиков. Думал, хотят подразнить предстоящим обменом, который в итоге не состоится... Как происходил обмен, не видел - только слышал... Даже в тот момент, когда какие-то люди стали поздравлять меня с освобождением, все еще не исключал, что это разыгранный боевиками спектакль. Поверил, только когда услышал голос Лены (жены, - ред.)"
17 сентября 2016 года из плена террористов были освобождены Владимир Жемчугов и сотрудник миссии ООН Юрий Супрун.