Во время войны критически важно сохранять трезвость рассудка и ясность мыслей. Необходимо помнить: кто мы и как дошли до такой жизни. Кто наши враги, кто друзья и какие подсказки можно отыскать в истории. Как в пылу борьбы за свою свободу не уподобиться врагу и не забыть, ради чего мы начинали борьбу. Разобраться в этом ЛІГАБізнесІнформ помог известный украинский философ с мировым именем Мирослав Попович.

- Что отличает украинцев 2014 года от прошлых лет?

- Я против поиска среднего арифметического, когда речь идет о людях. Всегда были граждане с обостренным чувством собственного достоинства, но всегда были и такие, которым в жизни достаточно куска хлеба с салом.

Но буду говорить о такой черте, как достоинство. Не зря мы называли революцию "Революцией достоинства". Сейчас многие украинцы впервые почувствовали боль оттого, что их соотечественников без вины оскорбляют и бьют. Первая вспышка произошла, когда избили студентов на Майдане. Хотя там не только студенты были.

Когда появляется такое чувство боли за другого человека, такой народ рождает авторитетов нового типа. Таких людей, как, например, Татьяна Чорновол - активных, чутких к происходящему, жертвенных и инициативных. Такие люди становятся центром протестного движения, и другим становится стыдно за то, что "кто-то выходит на улицу, а я сижу дома". Потому центральной категорией мироощущения сегодняшнего украинца я бы назвал достоинство. Не единственной, но одной из центральных.

- Но в то же время революция, а, впоследствии война, радикализовали общество. Что вы посоветуете делать, чтобы избежать негативных последствий радикализма, в том числе правого? И вообще, является ли это проблемой?

- Для нормальной структуризации общества нужно, чтобы были и левые и правые силы. Кстати, сегодня с этим проблемы даже в Европе - там тоже заметен небольшой перекос вправо. Потому что задания, которые левые движения когда-то ставили себе, уже исторически выполнены. Сегодня делать забастовки для того, чтобы выбить лишних пять копеек к зарплате нет необходимости. Искоренения глубокого разрыва между классами левые уже добились, и не благодаря классовой солидарности, а благодаря сотрудничеству с капиталом.

Вот у меня есть номер французского журнала Débat, в котором эта тема остро обсуждается. Европейцы не могут четко сформулировать, что такое современные левые. Европа уже забыла, что это и зачем нужны. То, что они сегодня называют левой идеей, на самом деле левым не является. И в Европе и, кстати, в Украине консерваторы давно переняли прогрессивную риторику защиты тех слоев населения, которые исторически были под крылом левых.

- Вернемся к опасностям перекоса вправо и рискам, которые он таит.

- Опасность такая есть. Правый радикализм может сформировать безадресную решительность. Агрессивную энергию без вектора, которая, подмешай кто-то в нее импульс ненависти, готова будет волной обрушится на того первый более-менее подходящий объект. Как у Гоголя в "Вие", помните? "Вот он!".

В качестве совета я хотел бы вернуть сегодня людей к тому, что наша революция состоялась на демократических началах и в защиту демократии, прежде всего. Не национализма. Если мы забудем о демократии, то завалимся на правый бок.

Кстати, благодаря тому, что Революция достоинства была не националистической, а демократической, нас поддерживает как левый, так и правый запад. По разным мотивам. Правый больше по антироссийским соображениям, а левый - потому что Украина напомнила о том, что в мире есть ценности демократии, которые нужно защищать.

- Запад-то нас поддерживает, а как вы можете объяснить то, как быстро и с удовольствием нас согласились ненавидеть россияне?

- Я расскажу историю, которая произошла со мной лет десять назад в России. Там проходила какая-то конференция, организованная украинцами России, на которой присутствовал и даже играл какую-то важную роль ныне покойный Виктор Черномырдин - тогда он был послом РФ в Украине. Он никогда не был шовинистом. Скорее, перестроечный генерал-капиталист.

Так вот, я выступал на этой конференции и сказал о том, что не стоит забывать - Украина и Россия смотрят на развал Советского Союза с разных позиций. Для России это развал великой державы, для Украины - в первую очередь, обретение независимости и возможность развития. Для нас это результат многолетней, вековой борьбы за независимость. И в этом мы никогда не сойдемся с Россией, они никогда не признают ни нашего стремления к независимости, ни наших героев.

Вы бы видели, как обиделся на эти слова Черномырдин. Он в ответ выступил с очень оскорбительными для меня словами. Я промолчал, думаю, Бог с тобой. Но я и не ожидал, что Черномырдин - человек с прекрасным чувством юмора, далекий от крайних взглядов может так отреагировать. Что уже говорить об остальных. Для России развал СССР - потеря очень важной части прошлого. Они так воспитывают каждое новое поколение. Жить с таким соседом очень тяжело.

- Жить можно, если бы страной руководил сильный и по-настоящему национальный лидер. У других же получилось. Почему же в Украине за 23 года не появился реальный национальный лидер типа Гавела, Валенсы или Нельсона Манделы? Все наши президенты не национальные лидеры, а скорее, руководители, функционеры и бюрократы.

- Не только за 23 года, а еще на протяжении советского периода не было такого лидера. Такой лидер может появиться при условии борьбы за свободу. Есть борьба за национальную свободу, она формируется как реакция на национальное гнобление, когда люди, принадлежащие к определенной нации, лишены возможности раскрыть свои таланты, реализовать себя и вообще нормально жить. В борьбе за национальную свободу может родиться национальный лидер. Как Нельсон Мандела, например. По отношению к Украине прямого национального гнета не было. Такого, как был по отношению, например, к татарам.

Украина и Россия смотрят на развал Советского Союза с разных позиций. Для России это развал великой державы, для Украины - в первую очередь, обретение независимости и возможность развития

- Как же, а Голодомор?

- Голодомор - да. Но это тоже все-таки не совсем прямой акт геноцида. Фактически одинаково в то время страдали крестьяне и других регионов - Сибири, Кубани.

Но вернемся к лидеру. Второе условие появления сильного лидера - борьба за политическую свободу. Те же чехи в свое время требовали политических свобод больше, чем украинцы. И появился Гавел. Вацлав Гавел - политический лидер, а не национальный. В Украине не было традиции борьбы за политическую свободу, потому с этой стороны лидер также не появился.

Третье условие - рождение лидера в борьбе за материальное благосостояние народа. Когда человек голодный, то он теряет свободу выбора. За материальное благосостояние в Европе боролись сильные профсоюзные движения, такие как Солидарность в Польше. Вопрос независимости там не стоял на повестке дня, а с вопросом национального единения успешно справлялась церковь. Так появился Лех Валенса, который объединил профсоюзные требования с политическими трендами. В Украине не было таких сильных движений.

Так вот я хочу сказать, что ни одно из трех перечисленных течений борьбы в Украине не выделялось. Эти течения не были отделены друг от друга, слипались. Да, протест был. Да, в нем имелись признаки всех трех течений, но когда разные течения перемешаны, получается что-то невыразительное. Невыразительные протестные тренды рождают невыразительных лидеров.

- Вы вспомнили о церкви. Какую на ваш взгляд сегодня роль играет церковь в жизни украинского общества, и не ухудшилось ли отношение украинцев к церкви в связи с тем, что война России проходит, в том числе, и под флагом русского православного черносотенства?

- Я человек нерелигиозный, потому церковь рассматриваю как социальный институт. Да, я знаю людей, которые стали хуже относиться к церкви именно по указанной вами причине. Человеку вообще присуще противиться, когда его куда-то тянут, как российское руководство агрессивно гонит людей в кремлевское православие. Для того, чтобы общаться с друзьями, которые у меня остались в России, лично мне не нужен никакой религиозный мост.

Один раз в истории Украины религиозная ориентация уже привела к национальной трагедии. Я имею ввиду Переяславскую Раду. Это было решение, мотивированное тем, что поляки - католики, а нам, православным народам нужно держаться вместе. Нас обманули, объединение на религиозной основе - ложная ориентация.

- Как вы вообще относитесь к украинской церкви?

- Я нахожусь в хороших отношениях с соратниками по группе "Першого грудня". Туда входят и кардинал Любомир Гузар и близкий к Автокефальной церкви Евгений Сверстюк. Эти люди стоят на позиции патриотизма, и потому общаться с ними легко. И мне и всему обществу. На тех же позициях стоит патриарх УПЦ КП Филарет. Еще важнее то, что их патриотизм сопряжен с определенной демократичностью, несмотря на то, что это церкви, которым традиционно присущ догматизм.

Там, где заканчивается демократичность, а начинается агрессивное навязывание догм и менторство - с той средой я не общаюсь.

- Вы не общаетесь с представителями УПЦ МП?

- Нет. Хотя я знаю несколько нормальных иереев УПЦ МП. Например, протоиерей Георгий Коваленко. Хотя он - пресс-секретарь церкви, потому быть демократом - это его работа. Но такая работа делает его вполне приличным человеком.

- Как Украина и Россия, два когда-то близких народа, будем выбираться из нынешней войны, и сколько на это понадобится времени? Когда закончится война?

- Война с Россией - это море неожиданностей. Тут трудно что-то прогнозировать. Но как ни крути, а основная надежда на экономические санкции. Если эти санкции повлияют на экономику России, то и мы скорее выйдем из кризиса. Я не думаю, что дело дойдет до широкомасштабной войны, что Киев будут бомбить и так далее. Но как бы там ни было, полагаю, что не менее, чем год-два мы вынуждены жить в сегодняшних условиях противостояния с Россией. Просто так Путин не остановится - он бредит империей, а без Украины, как известно, Российская Империя невозможна. Хотя справедливости ради отметим, что без нас они и до идеи империи сами бы не додумались - ее когда-то Петру Первому царский советник, украинец по происхождению Феофан Прокопович нашептал.

Важно, конечно, чтобы в этот сложный период у нас генералы были как генералы.