Международная правозащитная организация Amnesty International пристально следит за ходом войны в Донбассе, сопровождающейся похищениями, пытками, массовыми убийствами мирных жителей. Наблюдатели AI периодически посещают горячие точки на востоке Украины, полученный материал ложится в основу ежегодных отчетов о нарушении прав человека. Представивший в Киеве 25 февраля свежий доклад замдиректора программы Amnesty International по Европе и Центральной Азии Денис Кривошеев перед вылетом из Украины дал интервью ЛІГАБізнесІнформ, в котором рассказал о событиях в Донбассе с точки зрения правозащитников. Его ответы показывают, что международные правозащитные организации - это не те институты, в которых жертвы гибридной агрессии могут искать защиты.

Присоединяйтесь к нам Facebook и принимайте участие в дискуссиях

- Как изменилась ситуация с нарушениями прав человека после вторжения РФ в Украину?

- С момента начала военных действий на той территории, которая сегодня в Украине называется зона АТО, наблюдался ряд явлений, которые беспокоили нас прямым образом. Мы в начале июля [2014-го] выпустили доклад о проблеме похищения гражданских лиц обеими сторонами, но на тот момент основная масса нашей информации касалась похищений со стороны сил сепаратистов. К настоящему моменту тема остается актуальной, но, во всяком случае, сообщений на эту тему стало меньше, и они перестали приходить регулярно. Еще раз подчеркну: похищение лиц, их незаконное удержание, пытки - являются военными преступлениями. Это вещи, за которые конкретные люди должны нести конкретную уголовную ответственность... Расследования проходят с украинской стороны, тут конечно, проще говорить более предметно, по крайней мере, есть конкретные органы власти, в которые мы обращаемся и ждем ответа. Пока сказать, что мы видели эффективное и действенное расследование мы не можем (на интервью с корреспондентом ЛІГАБізнесІнформ Денис Кривошеев приехал после встречи в ГПУ, - ред.). Есть объективные сложности, есть случаи, по которым мало информации, есть случаи, по которым информация есть, она достаточно конкретна и мы ждем результатов. Наиболее часто в наших сообщениях мы затрагиваем тему неизбирательного артиллерийского, минометного обстрела.

- Как вы определяете, откуда прилетел снаряд?

- У нас было несколько миссий в те края, мои коллеги посещали зону боевых действий как с одной стороны, так и с другой. Есть разрушения домов, других гражданских объектов, есть показания очевидцев, есть показания пострадавших, если люди раненые, или показания родственников, если мы имеем дело со смертью. Быть очень точным в каждой ситуации сложно, потому что это ситуация войны. Такого рода вещи, наверное, неизбежны в любом конфликте...К сожалению то, как быстро растут цифры гражданских смертей, подчеркивает, что это происходит снова и снова.

- Почему в отчетах Amnesty об Украине зачастую не говорится о том, какая из сторон является агрессором, а какая - жертвой агрессии?

- Вопрос агрессии, не агрессии, кто является агрессором и является ли агрессия нарушением чего-то - не в нашей компетенции. Этот вопрос важен, но он важен политически. И это не тот вопрос, ответ на который может звучать авторитетно из наших уст, потому что мы рассматриваем любую ситуацию с точки зрения соблюдения или нарушения прав человека, международного права в области прав человека или международного гуманитарного права. Это отдельная область права. Тем не менее, в ответ на ваш вопрос, свою позицию по поводу того, кто является сторонами конфликта, наша организация высказала. Если вы посмотрите наши публичные заявления начала сентября прошлого года, вы увидите, что мы обозначили свою позицию о том, что с нашей точки зрения, Россия являлась стороной конфликта. И если он до какого-то момента, до августа все-таки был внутренним конфликтом, то с августа у нас было больше оснований говорить, что в этом конфликте есть другая иностранная сторона, в данном случае - Россия. Мы привели  свидетельства в пользу этих утверждений - ряд спутниковых снимков с территории чуть севернее Новоазовска. Снимки проанализировали наши специалисты в вопросах использования вооружений и смогли прийти к выводу, что такого рода количество вооружений (вспоминается снимок с батареей гаубиц) - как они размещены, как идет их поддержка со стороны других подразделений, куда они направлены - позволили прийти к некоторым выводам. Мы пользовались довольно аккуратным языком, на этот счет нами заявления были сделаны... Тогда же мы говорили, что, оказывая военную помощь сепаратистам, со стороны которых имели место грубые нарушения прав человека, Россия тем самым подливает масла в огонь. Такие заявления мы делали и их придерживаемся до сих пор, эта позиция не менялась.

- После двух заключений Минских соглашений насколько реально добиться полного прекращения огня в Донбассе?

-  Возобновление боевых действий или полномасштабных боевых действий практически неизбежно приведет к новым разрушениям, к новым жертвам среди гражданских лиц. В этом ключе эти соглашения нас беспокоят. Также они нас беспокоят в части амнистии в отношении участников боевых действий. Мы выступаем принципиально против таких "слепых" амнистий - это прямой путь к безнаказанности, а безнаказанность - это прямой путь к новым нарушениям. Такого быть не должно. Если имели место военные преступления, должны быть проведены расследования, установлены и привлечены к ответственности виновные на справедливом суде. Что касается обмена пленными, мы следим, в каком состоянии возвращаются люди, подвергались ли они пыткам или жестокому обращению в момент содержания другой стороной. Имеют место жестокое обращения и пытки - к сожалению, есть указания, что они имеют место с обеих сторон. Донецкий "парад пленных", - это прямое нарушение обязательств той стороны, такие действия запрещены.

- Amnesty призвала постоянных членов Совбеза ООН отказаться от права вето при рассмотрении геноцидов или иных массовых злодеяний. Как это может помочь Украине?

- Мы украинский пример привели наряду с Сирией, Израилем, Палестиной, где важные решения могли быть приняты, но не были приняты по той простой причине, что одна из стран большой пятерки либо применила право вето, либо было очевидно, что это произойдет, и обсуждение вопроса не имело смысла. Обсуждений в ООН по Украине, по Донбассу было много, они не привели ни к каким решениям. Единственное решение - резолюция, которая выражала поддержку второму минскому пакету соглашений. И все. Это вещь политически важная, но ее эффективность и практическую значимость можно поставить под сомнение. При этом сейчас украинская сторона активно прорабатывает вопрос о привлечении миротворцев. Опять же - нас беспокоит, сможет ли их присутствие снизить количество нарушений в зоне конфликта. С большой степенью вероятности мы предполагаем, что сможет. Сможет ли украинская сторона добиться введения миротворцев? Думаю, здесь как раз возникнет вопрос применения права вето одной из участниц Совета [Безопасности ООН], и это тот пример, где отказ от применения права вето должен иметь место.

- Amnesty также призвала мировых лидеров ввести новые ограничения на использование в населенных пунктах артиллерии, минометов, ракет. Каков возможный механизм реализации такого запрета? Будут ли его соблюдать?

- Надо подходить к каждой стороне конфликта отдельно. В силах ли украинская сторона принять такое решение? Да. Как это повлияет на военную успешность, я не знаю. Но это не главный вопрос для нас. Недопустимо, чтобы люди погибали там, где они могли быть защищены, и где смерти можно было избежать. И даже с военной, стратегической точки зрения, вряд ли в интересах Украины то, что люди гибнут. Поэтому надеемся, что призыв будет услышан хотя бы одной стороной и будет выполнен на практике.

- Реально ли привлечь Россию к ответственности за теракты в Мариуполе, Волновахе, Краматорске, Дебальцево?

- Я был бы рад, если бы все было настолько однозначно. Можно в отношении конкретных инцидентов с большей степенью вероятности утверждать, как раз Мариуполь - самый очевидный, Волноваха, наверное, достаточно тоже, но они более-менее очевидны в том числе потому что там были международные наблюдатели ОБСЕ, которые могли независимо подтвердить, что судя по характеру оставленных в результате обстрела повреждений можно предположить с большой степенью, откуда прилетело, кто там в какое время стоял, какие силы. Но опять же - есть большая степень вероятности, но никогда нет полной точности. Ее, к сожалению, в случае с войной, очень часто не бывает.

Комментируя эти ситуации, специалисты, особенно компетентные, всегда довольно осторожны в выборе языка. Именно поэтому, уже уходя от конкретных инцидентов, очень и очень сложно говорить что-то с полной однозначностью. Точно знает только тот, кто эти выстрелы совершал. И то, наверное, не всегда. Поэтому в таких случаях мы всегда призываем к немедленному независимому и объективному расследованию. Понятно, что такое расследование само по себе проблематично - но это единственный путь.