Идеалы против терроризма: как Европе сохранить себя после Парижа
Роль Исламского государства
Как отмечает эксперт по джихадизму Уильям Маккантс в интервью Washington Post, это первый масштабный теракт за пределами Ближнего Востока, что для ИГ не характерно. Атака на Charlie Hebdo все-таки была предметной, адресной, а здесь - атака феноменологическая, направленная на огромное количество людей разных людей одновременно. Это не совсем смена стратегии, это смена целей, уточняет Маккантс. "Раньше боевики ИГ занимались Сирией и Ираком и лишь призывали боевиков других групп за рубежом укрепляться у себя. Да, они стремились атаковать своих основных международных врагов, но никогда не вкладывали в это никаких особых ресурсов. Они строили "государство", а не экспортировали терроризм", - объясняет эксперт.
Похожее мнение высказал отставной офицер ЦРУ, которого цитирует Reuters. "В отличие от Аль-Каиды, ИГ больше интересует построение своего халифата, а не террор против Запада", - говорит он. Издание напоминает, что к этой своей цели ИГ идет быстро: его боевики в прошлом году заняли Мосул, а затем фактически треть Ирака и треть Сирии за каких-то несколько недель. Местные жители, особенно те из них, кто сейчас ведет активную повстанческую антиджихадисткую деятельность, не успели опомниться, как оказались в этом "халифате" и почувствовали (и до сих пор чувствуют), что Запад предал их, позволив ИГ так распространиться. "Единственное, что может сработать, - сюда стечется сброд со всего мира, в том числе и чеченцы, и другие джихадисты. И тогда Запад сбросит на них бомбы. Другие пути бессмысленны", - рассказал один из повстанцев автору Reuters.
По мнению Уильяма Маккантса, уровень подготовки террора в Париже и катастрофы А321 заставляет думать, что это организовала центральная структура ИГ, а не ее фанаты за границей. И это, в общем, объясняет, почему спецслужбы Франции и ЕС даже после Charlie Hebdo не смогли предотвратить угрозу - они недооценили ее масштабы, причем как внутри, так и снаружи. Они привыкли присматривать только за "домашними" радикалами, уделяя недостаточно внимания тем, кто сравнительно недавно пересек границы ЕС. А еще они привыкли думать, что ИГ варится исключительно в собственном соку на Ближнем Востоке, хотя за последние два месяца минимум две международных антитеррористических организации предупреждали власти ЕС, что амбиции ИГ вышли за пределы Ближнего Востока. "Они (ИГ) хотят устроить масштабный теракт в духе Аль-Каиды", - цитирует эти отчеты Financial Times.
Выбор цели - места досуга в Париже - объясняется не только слабостью европейских спецслужб. Обозреватели BBC напоминают, что атаки имели ярко выраженный "культурный" аспект и что воевать с джихадистами в Сирию и Ирак отправились порядка 500 французских мусульман - больше, чем граждан-мусульман какой-либо другой западной страны. Что касается культуры, для атак были выбраны места, являющиеся символами культурных ценностей Запада, отмечает эксперт по безопасности Королевского объединенного института оборонных исследований Шашанк Йоши. И действительно, молодые люди обоих полов, которые свободно общаются на нескольких языках, пьют алкоголь и слушают рок-музыку - это в гораздо большей степени Запад, чем белые воротнички в башнях-близнецах. Небоскребы, в конце концов, есть и в Саудовской Аравии, и в ОАЭ.
Интересно, что с 11 сентября трагедию в Париже западные СМИ сравнивают как бы вскользь. Гораздо больше параллелей и у BBC, и у Financial Times с терактами в Мадриде (2004 год), в Мумбаи (2008 год) - и даже с Норд-Остом (2002 год).
Напомним, в 2008 году предположительно исламисты группировки Деккан Муджахедин организовали одновременно несколько терактов в Мумбаи. Одна группа открыла беспорядочную стрельбу из автоматического оружия в здании вокзала Виктории, две другие захватили заложников в гостиницах Тадж-Махал и Оберой, также были совершены нападения на ресторан, госпиталь и офисный центр. Наконец, еще одна группа боевиков атаковала полицейский участок. В результате погибли 166 гражданских лиц и сотрудников силовых структур и девять из 10 террористов. Единственного выжившего казнили в 2012 году. По имеющимся данным, Деккан Муджахедин могла быть связана с Аль-Каидой, но установить это точно сейчас уже нельзя.
Журналист Рихард Герцингер в статье для Die Welt сравнивает террор ИГ с советским тоталитаризмом - и отмечает, что для демократического общества джихадисты являются самой большой проблемой с 1945 года. ИГ нужно победить законными средствами, но это сложно, когда "вместо четких контуров внешнего врага имеешь дело с неуловимой и неустойчивой структурой, единственный смысл существования которой - удовлетворение жажды крови". Это реальная угроза демократии, а демократия, которая не может гарантировать безопасность, обречена, убежден Герцингер.
Асад все равно должен уйти
Третье, что можно отметить, - западные СМИ не пишут о Париже того, что, возможно, хотели бы прочесть в Кремле. Призывов (и прогнозов) к объединению в медиа столько же, сколько упоминаний о смене стратегии ИГ. Только Москва в этих призывах упоминается редко. Редакторы The New York Times пишут, что Франции, Америке и России жизненно необходимо координировать свои действия в Сирии, чтобы защитить граждан от агрессии ИГ, но они напоминают, что тут есть камень преткновения - Башар Асад.
О нем напоминает и Гидеон Рахман в блоге FT. "Последствием атак на Париж могло бы стать смещение фокуса на победу над джихадистами с сопутствующих целей - например, снятие с поста президента Сирии Асада. Но Франция всегда утверждала, что Асад - в центре всех сирийских проблем", - пишет он и заключает, что политика, направленная на смещение Асада, вряд ли изменится или отойдет на второй план. Точно так же вряд ли кардинально изменится отношение Запада к действиям Кремля в Сирии. Скорее, это будет зависеть от самого Кремля.
После беседы Барака Обамы и Владимира Путина в Турции в воскресенье тон Белого дома в отношении Кремля смягчился, но Обама не намерен менять политику в Сирии, отмечает The Wall Street Journal. Президент США против усиления американского контингента в Сирии. "Мы не думаем, что войска США решат проблему. Более эффективным решением являются силы оппозиции в самой Сирии, а также партнеры в Ираке, способные защитить свои территории", - говорит Бен Родс, заместитель советника по нацбезопасности США. Силы оппозиции - это враг Кремля, делающего все, чтобы Асад удержался на своем посту.
А это может привести к новым терактам, еще более разрушительным, если такое возможно, предупреждает Рихард Герцингер. "Сохранение режима Асада означает "мир" ценой оправдания массовых убийств, а это все равно что вызвать дьявола", - убежден он.
Что дальше
Наконец, четвертый вопрос, поднимаемый в западных медиа - что Франция и остальной мир намерены делать теперь. Большинство экспертов и интеллектуалов, чьи мнения разместила французская пресса после терактов, сходятся на том, что после крупнейшей со времен Второй мировой войны атаки против Франции страна находится в состоянии войны. Они предлагают способы, как победить в этой войне и уничтожить Исламское государство.
Писатель Паскаль Брюкнер в колонке в газете Le Figaro отмечает, что следующие теракты во Франции могут быть еще более жестокими. Целями могут стать молитвенные дома разных религий, супермаркеты, поезда. Террористы пытаются вызвать панику, прежде всего, методом преступления - убить и одновременно совершить самоубийство во имя своих фанатических идей. Поэтому Франция нуждается в разработке новой системы безопасности.
"Нужно приостановить немедленно конституционные гарантии заключенных джихадистов. Их нужно закрыть в закрытых центрах, избегать ситуации, когда они занимаются пагубным прозелитизмом в тюрьмах (обращением в свою веру, - ред.). Нужно высылать проповедников ненависти и призывающих к священной войне. Я имею в виду пылкого имама, который в Бресте называл обезьянами и свиньями детей, которые слушают музыку. Мечети салафитов должны быть закрыты как это случилось после убийств в Сусе (теракт 26 июня в Тунисе, когда джихадист расстрелял 39 иностранных туристов на пляже). Нужно усилить надзор над исламом во Франции. Речь идет о немедленных мерах, чтобы спасти жизни", - сказал он.
Второй вопрос, который стал актуальным во Франции сразу после расстрела редакции Charlie Hebdo - восстановление обязательной военной службы, отмененной Жаком Шираком в 1997 году. Арно Буйян и Владимир де Жмелин рассматривают этот вопрос в статье "Чтобы восстановить гражданскую сплоченность, нужно вернуть военную службу?" для журнала Marianne. Основной смысл в восстановлении военной службы для молодежи они видят в восстановлении чувства общности и солидарности французской нации. Она будет нивелировать расовые, религиозные или социальные отличия, заложенные происхождением. При этом речь вовсе не идет о том, что эти люди когда-либо будут брошены на борьбу с джихадистами - у Франции большое количество профессиональных военных, воюющих в горячих точках Африки и Азии. Авторы отмечают, что заменившая военную службу добровольная гражданская служба в сферах образования, культуры и здравоохранения на срок 6-12 месяцев охватила лишь 85 тыс молодых людей за пять лет. В то же время офицеры французской армии не раз сталкивались со случаями, когда под их командованием оказывались новобранцы, которые ранее были жертвами исламистской пропаганды, а в армии начали исповедовать ценности республики и доверять собратьям по оружию независимо от их религии.
Но, с другой стороны, усилив контроль и ужесточив законодательство, французские власти рискуют повторить - разумеется, символически - атаки на Париж. 13 ноября террористы стреляли по людям, а за людьми стояло то, что террористам неприемлемо, непереносимо - свобода и культура самовыражения, которые не ущемляют прав окружающих. "Усилив контроль, введя новые законы по безопасности, мы откажемся от той самой культуры, которую так стремимся защитить", - заключает Людвиг Гренер в статье для Die Zeit.
Читайте также: хроника терактов в Париже
Подписывайтесь на аккаунт ЛІГА.net в Twitter и Facebook: в одной ленте - все, что стоит знать о политике, экономике, бизнесе и финансах.
Георгий Эрман
Александра Колесниченко
