Свидетель прокуратуры: Мне сказали, что Щербань мешает Тимошенко

Вчера, 13 февраля, Апелляционный суд Киева допросил таинственного свидетеля в деле по обвинению Юлии Тимошенко в заказе убийства депутата Евгения Щербаня. Необходимость спешного допроса прокуратура обосновала давлением на свидетеля Игоря Марьинкова. Зато в таборе сторонников Тимошенко уверены - накануне февральского саммита Украина-ЕС власти попросту нужны новые аргументы против экс-премьера. Этим объясняется и жесткость, с которой проводилось заседание - поджимают сроки.

Вот только выглядят эти показания не безупречно. О своих связях с бандой Евгения Кушнира, о ряде обстоятельств убийства Щербаня Марьинков рассказывал на допросах и раньше. С одной существенной разницей : теперь в его памяти четко всплыла фамилия Тимошенко, которую, как прозвучало вчера из его уст, он считает "единым целым с Павлом Лазаренко".

Краткое резюме показаний свидетеля стороны обвинения о причастности Тимошенко к убийству выглядит примерно так: "он мне рассказал, что там что-то было связано с этим". В сорокаминутном рассказе Марьинкова прозвучало, что он один раз видел, как Тимошенко беседовала с Мильченко и Кушниром, но суть этого разговора ему не известна. Остальные показания строятся на рассказах третьих лиц.

Большинства людей, на которых ссылается Марьинков, давно нет в живых. А это - один из ключевых свидетелей ГПУ, и его словами прокуроры будут доказывать вину Тимошенко в убийстве Щербаня. Если докажут, экс-премьер может получить новый тюремный срок вплоть до пожизненного.

ЛІГАБізнесІнформприводит показания Марьинкова, прозвучавшие на вчерашнем судебном заседании:

"Я из Донецка, коренной житель. Был в хороших отношениях с Любарским Владимиром Семеновичем. В апреле 1994 года он меня познакомил с Анатолием Аркадьевичем Рябиным.

У нас был один вопрос, связанный с Мариупольским торговым дворцом по перевалке грузов. Мы договорились поехать туда. Бизнес у нас особо не пошел, были препятствия некоторые, но дружеские отношения мы с ним поддерживали. Созванивались по телефону, нормальный человек был, достаточно лояльный, вменяемый.

Третьего сентября 1994 года в городе Донецке убили уголовного авторитета, вора в законе Брагинского. Его убили в "Червоном куте" (ресторан, - ред.), одним из владельцев которого был Рябин. Где-то через пять дней меня попросили помочь перевезти семью Рябина в Братиславу. Моя семья в тот момент жила в Братиславе. Они переехали туда, снимали дом.

Приблизительно в декабре-январе я ездил в Братиславу. В один из таких приездов Рябин меня познакомил с худым человеком среднего роста, с характерным носом. Это был Кушнир. Про Кушнира я слышал до этого, поскольку у него была ювелирная лавка, он ремонтировал ювелирные вещи. Я слышал о нем, но лично его не знал. Он потом перевез и свою семью, они вместе жили, семьи Рябина и Кушнира в Братиславе. Особых отношений у нас не было, там "здрасьте - здрасьте", и все.

В конце 1995 года Рябин поинтересовался, есть ли у меня какие-то вопросы по правительству Украины. При этом он сказал, что есть один серьезный человек, Мильченко Александр Федорович, он недавно вышел из тюрьмы и, в общем, готов оказывать всяческую коммерческую помощь по частным делам, договариваться с правительством. Было сказано так, что он в очень хороших отношениях с Лазаренко. В тот момент тот еще был первым вице-премьером. Я сказал, что есть вопросы, связанные с Укргидроэнерго.

Этот разговор состоялся. О Матросе (Мильченко, - ред.) я слышал и раньше, я читал, помню, журнал Крокодил, это были "Амурские войны" (опубликованная в 1987 году в советском сатирическом журнале "Крокодил" статья о рэкете в Днепропетровске, - ред.), и я себе представлял, что это такое. Где-то в марте 1996 года Рябин мне позвонил и попросил приехать в Днепропетровск на встречу с Матросом.

Я приехал, был с охраной, меня охранял Титан. Там был этот Саша (Мильченко, - ред.). Мы поехали, пообедали, с ним еще был черненький товарищ - это Мага. Просто Мага, он не представлялся. Я обсудил свою тему с Матросом, и мы уехали по своим делам.

Третьего ноября 1996 года убивают Щербаня, народного депутата Украины. Перед этим Рябин приехал ко мне, буквально за день. Мы встретились и договорились встретиться утром. Мы встретились около 10 часов около второго корпуса отеля "Национальный". Любарский был и Рябин. Любарский стоял в паре шагов от нас и начал звонить в Донецк, просил кого-то узнать, когда позвонить "Юлечке". "Юлечка", как потом выяснилось, это был Абрамзон Юрий Ефимович. После этого мы расстались. Часа через полтора мы встретились на Бессарабке. Случайно, они покупали мясо. Около 13:00 мне позвонил Любарский в отельный номер 408 и попросил узнать, что случилось в Донецке, потому что его самолет не выпускают в Донецк, все заблокировано.

Я позвонил в Донецк, у меня там были знакомые работники милиции, спросил что случилось, мне сказали, что убили Щербаня. Потом я позвонил Рябину, говорю: "Не пойму, что за ситуация в Донецке, убили Щербаня, ты знаешь?" Он говорит: "Я в курсе дела, еду сейчас в Донецк". Я не придавал такого значения, почему так, причинные связи особо не оценивал.

С Мильченко мы встречались за несколько дней до снятия Лазаренко. Мы встречались примерно раз в четыре месяца, виделись в компании "Бруклин-Киев" на Площади Независимости. Он с Котляревским торговал зерном.

Перед снятием Лазаренко пошли большие встречи, несколько было у меня, в частности была одна-две с Мильченко, остальные встречались. У них были серьезные претензии, денег не было, и они нервно очень себя вели. Мильченко оправдывался, но было видно, что ему достаточно неуютно.

Тогда решили написать письмо на имя Лазаренко, и Матрос взялся обеспечить передачу письма через Кириченко. В письме было указано несколько вопросов, которые они хотели окончательно порешать через Лазаренко. Был вопрос, связанный с заменой начальника областного управления СБУ по Донецкой области, они хотели, чтобы на Азовское морское пароходство был поставлен их человек, хотели, чтобы Лазаренко им помог взять технический кредит, а тогда правительство давало технические кредиты на поддержку угольной промышленности, для Ровенькиантрацита. Также был вопрос, связанный с приватизацией Царичанского завода минеральных вод, еще Матрос хотел что-то вроде спутникового телевидения, которое было по городам. Эту бумагу сначала я писал, потом говорю: "Не хочу я, давайте сами". Я вышел из номера, у меня были дела, когда я вернулся, Матроса уже не было.

1-2 июля 1997 года Лазаренко был уволен. Начались на Матроса наезды, они в открытую уже, до явных угроз не доходило, но было так: "Думай, думай".

В августе месяце 1997 года Рябин был в Киеве. У него болячки были кое-какие, я ему помогал лечиться, у меня с ним сложились нормальные человеческие отношения. Я ему говорю: "Чего вы наезжаете на Матроса? Чем Матрос вам обязан?". Он мне рассказал, что по заказу Лазаренко и Тимошенко в интересах Тимошенко, которую могли убить, там что-то связано было с этим…...

В этой части рассказа свидетеля перебил защитник Тимошенко Сергей Власенко, - ред.

Власенко:

- Я не услышал. Это вам все рассказывал Рябин?

Марьинков:

- Рябин мне рассказал, что к ним обратился Мильченко. Учитывая, что отношения у них были нормальные, они жили у него где-то под Днепропетровском, семью знали его. Мильченко сказал, что встречался с Лазаренко, тот сказал, что есть определенная угроза жизни Тимошенко и хотел бы решить там несколько вопросов, которые связаны с убийствами. И что Тимошенко и Лазаренко мешают работать в Донецкой области определенные люди, в частности Момот и Щербань.

Рябин сказал, что были обещаны преференции, в частности, заменить начальника УСБУ в Донецкой области, и поставить своего человека на должность президента Азовского морского пароходства.

Я говорю: "А он гарантии вам давал какие-то?" Он сказал: "Да, мы требовали гарантий, и Мага встречался с Лазаренко, где-то в лесу под Пущей-Водицей". Рассказал, что Лазаренко привозили на заднем сидении в "девятке", чтобы уйти от управления Госохраны, Кириченко привозил.

Для меня это новостью не было, я владел уже ситуацией, и знал, что Лазаренко и Мильченко хорошо знали друг друга по старой жизни, по 70-м годам, когда Лазаренко работал директором агрофирмы, или совхоза, а Матрос руководил преступным миром этой области.

Также мне Рябин сказал, что Мага записал разговор на диктофон. Я не владею ситуацией, откуда была и где сейчас эта пленка.

Была встреча у нас перед отелем "Национальный" на Липской. Был Кушнир, ему кто-то сказал, что я знаю об этом, и Кушнир уже тоже развивал эту тему.

Рябина убивают 31 октября 1997 года под Донецком. Мне позвонил Кушнир, это было первого ноября, пятница. Я знал, что он приезжал в Донецк, потому что его подвозил мой Мерседес, водителя я давал. Мне звонил Кушнир, говорил: "Ты знаешь?". Я говорю: "Первый раз слышу". Я ему сказал, что не имею к этому никакого отношения, моя машина его отвозила, но это было неоднократно.

Неоднократно и Кушнир, и Рябин жили в отеле "Национальный". Учитывая, что у меня было три номера, а охрана Титана уезжала, когда они уезжали, номер пустовал, и они там жили.

Где-то 15 ноября 1997 года приехал Кушнир, и мы встречались -– я, Сердюк, Дзюба Николай и Кушнир. Встречались в ресторане возле Дворца "Украина". Больше претензий никаких не выдвигалось Кушниру. Кушнир, а у него в последние год-два были всплески, что он выпивал частенько. Кушнир начал говорить, что "очкарик", это у них был Павел Ивановича Лазаренко, их кинул, что он будет разбираться, потому что надо выходить из ситуации - вопросы коммерческого плана, которые они просили у Лазаренко и Тимошенко, не решили, и денег они не получили.

К этому времени Маги уже не было, потому что в августе 1997 года Рябин приехал и сказал, что пропал Мага, не могут найти. Его лихорадочно искали, посылали людей в Крым. Поэтому оставался один Кушнир.

В первых числах декабря 1997 года Сердюк меня спросил, где находится Нафтогаз Украины. Перед этим один мой охранник ездил на охоту с Сердюком на Осокорки. Этот капитан Титана показывал Сердюку дачу Волкова Александра Михайловича. В августе Рябин попросил меня и Сердюка показать ему эту дачу. Сели в мою машину, он посмотрел, где эта дача, и поехали обратно в Киев.

Я у него спросил: "Толя, вы что, уже Волкова и Бакая готовитесь?". Там Бакай тоже проскакивал. Он начал отнекиваться: "Посмотрим, посмотрим". Я, правда, сказал им, что это не по моей части.

В некоторых вопросах поднимались вопросы Лазаренко, в некоторых - Лазаренко-Тимошенко, в некоторых – просто Тимошенко. Это было единое. До какого-то периода, до снятия Лазаренко, это было понятие совместное.

Узнав об этой ситуации, я был в очень хороших отношениях с генерал-лейтенантом на тот момент Фере, начальником аппарата министра внутренних дел Кравченко. Я предупредил его, что могут быть такие поползновения. Он сказал: "Они что, с ума сошли?".

Когда началась активная проработка этого вопроса, была договоренность, что я Фере в срочном порядке предупреждаю, когда буду видеть, что Сердюк пошел. Я Сердюку сказал: "Смотри, никаких не мути дел, потому что это надо полностью не понимать что чего".

Числа 10-15 я подвозил Фере. Буквально через пару дней раздался звонок в отеле "Национальный", мы были с Сердюком. Сердюк вышел, переговорил. Потом заходит ко мне и говорит: "Ты что, Фере предупредил о том, что Волкова и Бакая собираются убивать?" Я отнекивался, сказал, что нет.

Кушнир решил меня срочно увидеть в Братиславе, зная, что я летаю к семье.

В первых числах января 1998 года я, предчувствуя, что мне грозят неприятности, прилетел в Братиславу, встретился с семьей и улетел через два дня. Кушнир, как позже выяснилось, планировал меня там застрелить.

Получилась ситуация - Кушнир сказал Сердюку, что Волков позвонил Лазаренко и сказал, что если ты меня заказываешь, то я тебя буду и детей твоих убивать. Лазаренко позвонил в приемную Волкова и узнал через секретаря, кто у него был. Все выходы сошлись на Фере. А Кушнир и Рябин знали, что я в очень хороших отношениях с Фере.

После этого у меня было две-три встречи с Кушниром. Дальше был эпизод, когда его задержали, там собирались деньги. Сами собирали, меня после этого отстранили от дел.

К Кушниру я испытывал достаточно сложные чувства, плохие отношения. Часть денег они брали в Днепропетровске. Посылали туда людей, был такой Лобков Никола, кличка Тюлень, и Дзюба Николай. Они ездили за деньгами. Брали по команде Кириченко. Кириченко им сказал, чтобы взяли у Тимошенко деньги. Это мне Сердюк рассказал, что недостающую сумму они собрали на освобождение. Рассказал Сердюк, учитывая, наверное, личностные нормальные отношения наши и понимая, что эта игра уже в никуда зашла.

Еще одна деталь. Была весна, май 1996 года. Как я уже сказал, Рябин и Кушнир иногда останавливались в отеле "Национальный". Мильченко там даже жил. И жила там Тимошенко, Тимошенко жила в 810-м номере. Я жил в 408-м. Где-то днем я захожу в отель, я знал, что Кушнир приехал. Там, где ресепшн первого корпуса отеля, ступенечки, я на этой площадочке встретил Мильченко, Кушнира и Тимошенко. Они мило беседовали. Гостиница закрытая была, в общем, но я так удивился, что они на личные знакомства перешли.

Тогда два-три дня они в городе были. Я у Кушнира спросил: "Что это за компания такая? Какие отношения у вас с Тимошенко?". Кушнир сказал ,что Лазаренко и Тимошенко дл них одно целое, что благодеяния могут поступать от Тимошенко, договоренность есть, учитывая связи с Матросом. Он сказал, им нужно что-то и делать, кушать, семьи питать. Он тогда сказал, что "Юля нам решит все проблемы материального плана. Будем бизнес иметь, и все дела". Вот такой внятный-невнятный его ответ. Потом уже я начал понимать, учитывая его профессию, что он не занимался никакими делами. Как я понял через какой-то период времени, это были какие-то киллерские дела.

Мои слова может подтвердить Сердюк, Дзюба, частично Котляревский, Денисов, Болотских может подтвердить, я его видел два раза.

Я не отказываюсь от тех показаний, которые давал раньше. Я как дал первые показания, когда меня арестовала Генпрокуратура 28 января 1999 года, я от них не отказываюсь. Я на всех трех судах по трем людям сказал одно и то же. Я нигде ничего не придумывал. Я не профессиональный стукач, или свидетель СБУ или МВД.

Единственное, может возникнуть вопрос, почему раньше не упоминалось имя Тимошенко. Скажем так, для меня они были общее целое, и те вопросы, которые я знал, некоторые эпизоды, где Кушнир говорил, Рябин рассказал, где это все происходило, лично с Кушниром встречи или моя внезапная встреча с Тимошенко, я давал это все следователям. Это был 1999 год. Сейчас я понимаю, что это игнорировалось. Кто-то, наверное чай пил в администрации президента. Я не знаю, по каким мотивам это было. Я от показаний не отказываюсь. То, что на них не обращали внимания -– я не знаю. Но правда такая".