"Мягкая сила" – для практикующих вторую древнейшую профессию в мире это относительно новый способ описания уже знакомой концепции. На прошлой неделе совершеннолетие этого термина ознаменовалось расколом между Россией, британским МИДом и Королевской академией. Об этом пишет британская газета "The Guardian".

В поисках нового оружия в ходе отвратительно желчного диспута с Лондоном по поводу убийства Александра Литвиненко россияне сначала потребовали закрытия отделений Британского совета за пределами столицы. Затем – вполне возможно, отреагировав на протест Министра иностранных дел Дэвида Милибэнда, – они поставили под угрозу срыва зимнюю выставку-блокбастер российских и французских шедевров конца XIX – начала XX века из санкт-петербургского Эрмитажа, заявив, что есть риск конфискации картин.

Преимущество такого рода "мягкой силы" все более очевидно, не только в деле организации выставок великих произведений искусства, но и в области гастролей оркестров (Нью-Йоркский филармонический оркестр будет выступать в феврале) и театральных трупп – в сравнении с суррогатными войнами олимпийцев и даже с международным футболом. Это ее психологическая тонкость.

Профессор Гарварда Джозеф Ней, придумавший эту формулировку в 1990, называл так убеждение других принять вашу цель, и ключевым словом было "убеждение". Россияне, похоже, вносят коррективы в эту концепцию. Шедеврами живописи, которые должны вызвать восхищение у сотен тысяч британцев гением российских художников, мудростью их патронов и, следовательно, самими россиянами, размахивают так, словно картины – знакомые инструменты жесткой силы. К Матиссу и Кандинскому относятся просто как к эстетическому эквиваленту ракеты РСД-10 (SS20) .