Обитель Яроша: репортаж с прифронтовой базы Правого сектора

Уже далеко за полночь. В районе расположения базы на границе с Донецкой областью гасим фары и свет.

- Могут работать ДРГ, - поясняет Константин, тыловик из Правого сектора. - Лучше не привлекать внимания.

Едем быстро. Через некоторое время в лобовое стекло бьет слепящий свет прожекторов. Приехали. Вооруженная охрана базы связывается со штабом и запрашивает разрешение на проезд. Говорят, Дмитрию Ярошу тоже как-то пришлось вот так ждать "добро" на въезд.

Заброшенный пионерский лагерь. На территории много автомобилей. В небольших четырех-пятиэтажных корпусах кое-где горит свет. Машины тыловиков из Киева встречают у центрального корпуса, где расположен штаб и информационный центр. ИЦ - это место, где жизнь кипит круглосуточно, а атмосфера напоминает Дом профсоюзов на Майдане в период массовых протестов: раскиданные вещи, суета, деловито снуют занятые люди в форме. Периодически заходят командиры - здесь единственная на всю базу кофе-машина.

Главу ИЦ зовут Алла Мегель. В лагере ее все называют исключительно "пани Алла". Официально она занимается информационным сопровождением работы 5-го отдельного батальона Добровольческого украинского корпуса Правого сектора (ДУК ПС). Вплоть до постов в соцсетях на страничках движения. Но за четыре дня сложилось впечатление, что делает она гораздо больше - обустраивает жизнь бойцов, занимается всем и сразу.

- Когда я сюда приехала, здесь было всего две маленьких камеры под склады. И больше ничего. Пришлось все делать с нуля и наводить порядок.

Правый сектор получил лагерь в полуживом виде. По рассказам собеседников в ПС, центральные власти не хотели выделять землю и место для людей Яроша. Причина - отказ отдать своих людей в подчинение МВД, Минобороны или СБУ. Место под базу нашла днепропетровская команда губернатора Игоря Коломойского. Правда, после этого стали судачить, что олигарх финансирует ПС. Если это правда, то по внешнему виду базы и уровню обеспечения солдат этого не скажешь. Даже на проезд солдатам, которые едут в отпуск с передовой, главе ИЦ подчас приходится платить из собственного кармана. А сам Ярош сейчас меняет свой Chevrolet Suburban на более экономное авто - машина чрезмерно потребляет горючее.

- Идея командования ДУК - привести этот лагерь в божеский вид, чтобы после войны здесь снова могли отдыхать дети, - рассказывает Мегель.

Большинство солдат спят, потому общение и знакомство откладываем на завтра. Ограничиваемся короткой экскурсией по центральному корпусу базы.

Комнату завалили снаряжением, которое привезли из Киева

Продовольственный склад. Есть и склады с оружием

Пани Алла говорит, что все руководство базы работает бесплатно на голом энтузиазме. Платят только тем, кого нанимают из местных. Например, поварам. И хотя в лагере есть гражданский директор, который работал здесь еще до прихода ПС, распоряжается всем старший по званию. В день нашего приезда старшим был начальник штаба "друг Дядько". Обращение "друг" здесь заменяет совковое "товарищ" - "друг Дядько", "друг Дед" и так далее.

- Кадров хватает? - интересуюсь у главы ИЦ.

- Избыток. Некоторым нужно прострелить коленку и отправить домой... Шучу, конечно.

Пани Алла очерчивает проблему иначе.

- Все хотят воевать на передовой, а заниматься работой в тылу - практически никто. Но чтобы сделать базу полноценной, нужны деньги и руки. Например, есть стройматериалы на разбомбленной территории. Их можно забрать, потому что зимой они все равно пропадут. Но вот рабочих рук нет, а чтобы нанять людей нужны деньги. 

На базу часто приезжают гости. В основном волонтеры. Иногда гости задерживаются, а некоторые и вовсе решают вступить в ряды ПС. В Правом секторе есть свои саперы, разведчики, артиллеристы, снайперы, медики.

- Был инструктор, служивший во французском легионе. Была инструктор Додо из Грузии. Военную тактику преподавала. Во время российско-грузинской войны она была начальником одного из штабов сопротивления в Грузии. 

Долго бойцы в лагере не задерживаются и сразу отсюда отправляются в Пески и Донецкий аэропорт. Основную подготовку перед въездом на базу каждый солдат проходит в тренировочном центре в Десне.

В информационном центре встретил начальника медицинской службы ДУК ПС Яну Зинкевич. Девушке всего 19. Постоянно на выездах - вывозит раненных и убитых с передовой.

- На самом деле всех раненных из Донецкого аэропорта вывозим только мы - Правый сектор. Государство этим не занимается, - говорит Яна.

Глубокой ночью в информационном центре "собрание правосеков". Обсуждают текущие дела. Среди них Мольфар - ближайший соратник Яроша, главный по тыловому обеспечению. Официально - заместитель командира корпуса по тылу. На гражданке Мольфар известен как поэт Олег Короташ. Постоянно курсирует между разными городами Украины и базой. Возит все необходимое, договаривается с поставщиками, решает вопросы обеспечения.

- Половина автопарка стоит и гниет. Купили машины, купили детали, чтобы это все ездило. В чем дело? Я дал деньги. А дальше? - сокрушается Мольфар.

Собравшиеся отвечают, что ответственный за ремонт часто выезжает на передовую. 

- Алла, - обращается Мольфар серьезным голосом, - вот ты почему машины не ремонтируешь? Ночью одела фартук, взяла в одну руку ложку, в другую - вилку, залезла под мотор и чинишь. И вот подходит друг Кум и спрашивает: Алла, а ты что делаешь? Ты ему - машину ремонтирую. А почему с ножом и вилкой? Потому что ты, друже, дол***б.

- Я понимаю, что все хотят воевать, - продолжает Мольфар. - Но если начальник автопарка будет сидеть на передке, то здесь не будет ездить ни одна машина.

Начмед 19-летняя Яна рассказывает о том, как водит машину в Песках, где война не прекращается.

- Знаешь, почему я не вожу машину? - говорит Мольфар. - Я ценю то, что везу.

- Так я проехала всего-то...

- Ты меня не услышала. Я ценю то, что везу. Нужно садить за руль тех, кто водит лучше.

- А если водителей не хватает?

- Привезем, не вопрос.

- Мне нужны двое.

- Параметры. Рост, вес, цвет глаз?

- Больные на голову. И пусть разбираются в механике.

Беседа продолжается до глубокой ночи. Постепенно информационный центр пустеет. Ночлег - казарма Правого сектора.

- Меня зовут "Ирландец", - жмет руку невысокий, но крепкий парень. Вместе с ним боец "Медведь", который вполне соответствует прозвищу. Парни показывают нехитрый солдатский уклад. Оба веселые и добродушные. Впрочем, других здесь не встретить.

В помещении сыро и холодно. Отопление пока наладить не удалось. Но гроза российской пропаганды - бандеровцы-правосеки - на это внимания, кажется, не обращают. С коек звучит дружный храп карателей.

День второй

- Україна!...

- Понад усе!

За окнами солдаты скандируют патриотические речевки и выстраиваются на плацу - готовятся к ежедневным тренировкам. Сфотографировать их не получилось, потому что на базе ДУКа вообще мало кто стремится к публичности. Здесь говорят: мы пришли воевать за свою страну, а не становиться звездами YouTube. Приходится переубеждать.

Завтрак, обед и ужин на базе проходят в промежутках по два-три часа, чтобы поесть успели все желающие. Потому в любое время можно зайти в столовую и там всегда есть что перекусить. Кормят вкусно.

На входе в центральный корпус встречаю двух артиллеристов - офицеров запаса. Один из них - Савченко Леонид Викторович, бывший преподаватель одной из ныне расформированных военных академий. Офицеры приехали, чтобы проинструктировать бойцов и проверить навыки по артиллерийскому делу. На вооружении ПС есть несколько 100-мм противотанковых пушек (Рапира), расположенных в Песках. Через два дня я снова встречу этих артиллеристов после их поездки в Пески. Офицеры расскажут мне, что пребывают в восторге от увиденного: "Там настоящие бойцы. Мы годами учили курсантов. А в Песках парни за 15 минут все схватывают. Стреляют на 12 по десятибалльной шкале".

- Я не мог сидеть дома сложа руки, - рассказывает Леонид Савченко. - У меня два племянника воюют. Я очень много служил. И я нужен здесь. Мы должны победить и победим. А точку в войне поставим на переговорах об общей украинско-китайской границе.

Офицер призывает братьев по оружию защищать страну, а не отсиживаться дома.

- Государство обязано обеспечивать эти батальоны, чтобы эти люди имели все необходимое для защиты, - говорит Савченко, - Сейчас государство ничего не делает для них. Все это содержится народом. Потому что народу это нужнее.

Офицер перечисляет заслуги добровольцев, снова призывает военных помогать молодым. В конце офицер добавил, понизив голос:

- Мальчиков жалко. Идут в бой против танков с калашом и шашкой. Неправильно это.

Контуженная овчарка. Солдаты забрали ее с передовой и поселили на базе

Вход в комнату разведки Правого сектора

Разведчики Правого сектора. Друг Швед делится впечатлениями от крайнего рейда к позициям террористов и российской армии.

- Разнесли в хлам сепарский блок-пост на Спартаке. Вообще в хлам. Там было 30 человек. У нас без потерь. Мы у них БРДМ отжали. Сейчас на передовой работает.

Швед красуется в новой сербской форме.

- Трофейная.

По словам разведчиков, за голову Шведа обещают 600 тысяч долларов. За голову другого бойца разведки ПС - Барса - 400 тысяч.

- Знаешь, мне даже домой стремно ехать, - смеется Швед.

Сербская форма с георгиевской лентой сепаратистов на бойце с позывным Шпак. Готовятся к новому рейду

Одна из спальных комнат казармы

Правосеки собрались вокруг маленького алабая, которого на базу привезли в подарок семейной паре, повенчавшейся здесь же

24-летний боец Михаил "Малый" Колчин из Закарпатской области. У солдата две мечты. Первая - вывесить флаг Украины над зданием областной администрации в Донецке. Вторая - попасть в Донецкий аэропорт, чтобы заслужить звание киборга. Но при этом никакой геройской ахинеи - хочет жить, а не погибнуть героем. Рассказывает, что с Правым сектором прошел Майдан, потом приехал и на войну.

Спрашиваю, не разочарован ли он решением Яроша идти в политику.

- Да, Ярош говорил, что не пойдет в политику. Мне это нравилось. Мы стояли за то, чтобы людей не били. Но я не разочарован, потому что потом стало ясно, что без этого мы ничего не изменим. И Ярош понял, что нужно идти и менять все изнутри. Я считаю, что его выбор правильный.

Миша рассказывает, что на передовой бойцов Правого сектора считают "двинутыми" за бесстрашие. Хотя судя по историям, которые он рассказывает, иногда это больше похоже на безрассудство. Когда говорят о Донецком аэропорте, правосеки утверждают, что именно они научили военных держать объект. Теперь, говорят, военные могли бы даже самостоятельно держать оборону. Но вариант ухода из аэропорта в ПС даже не рассматривают.

- Хочу стать киборгом. Я с дедом говорил. Он сказал: внук, куда угодно, но только не в аэропорт. Я ему сказал: дед, я хочу в аэропорт, я хочу быть киборгом. Но не для того, чтобы убивать или попасть в замес и погибнуть. Я хочу удостоиться звания киборга. А это надо заслужить.

- А когда война закончится, что думаешь делать?

- Не знаю, после всех событий, которые пережил - Майдан, война... У меня волосы на затылке выпали. Я ходил к врачу - говорят, нервы. Нужно будет привыкать заново жить. Запишусь к психологу. Каждого воина нужно будет реабилитировать после войны. Мы привыкли к взрывам. Война даже во сне. Бегаю во сне, стреляю, прячусь, укрываюсь от "Града", трупы. К этому привыкаешь, но так жить нельзя. Жена говорила в отпуске: ночью крутишься, плачешь, орешь, хнычешь. Что с тобой? Это все отсюда. Нужно будет идти к психологу и привыкать к нормальной жизни.

- Ты к этому готов?

- Да, я хочу вернуться к нормальной жизни. У меня маленькая дочка. Не хочу, чтобы она росла с двинутым папой. На гражданке, наверное, буду помогать молодежи не употреблять спиртное и наркотики, а заниматься делом. Хочу тренировать молодежь военному делу и здоровому образу жизни. Я четыре года не пил. После смерти друзей - сорвался и выпил. С этим тоже нужно будет бороться. Да и курить нужно бросать.

- Что мне нравится здесь в батальоне, - рассказывает Миша, - так это люди. На гражданке ты таких людей не найдешь. А здесь их полно. Тебя прикроют, поддержат. Даже если погибнешь - твое тело вытянут и привезут домой. Это друзья. Я нашел здесь настоящих друзей. И потому сюда возвращаюсь. Но когда был в отпуске, боялся вернуться, потому что все время кажется, что ты обязательно погибнешь. От этой мысли тяжело отделаться. Переломил себя, вспомнив о друзьях, которые могут погибнуть, а я останусь существовать.

- Это трофейный автомат друга Ореста, - показывает боец. - Я должен был ехать на выезд, но оружия не было. А у него было два автомата. Он дал мне его, потому что безоружным ехать на выезд невесело. Он сказал: - Хорошо, но отдашь лично в руки. Через три дня Ореста не стало.

Боец сильно нервничает, вспоминая погибшего друга.

- Я считаю, что это именной автомат Ореста, - продолжает боец. - Я сказал всем, что этот автомат можно будет забрать только в случае моей смерти. Это память о нем. Он был ридновир, верил в славянских богов. В его честь я вырезал на автомате эти руны: Даждьбога, Белбога, Перуна и Сварога. В бою провел с ним три недели и он меня ни разу не подвел.

На базу приехал Первый. Так здесь называют Дмитрия Яроша. Но увидеть его в этот день не удалось. Всю избирательную кампанию Ярош провел в агитационных турах. И в этот день за несколько суток до дня голосования тоже провел с избирателями в своем округе. Уезжает Ярош с первыми лучами солнца, возвращается далеко за полночь.

День третий

Встретил бывшего бойца батальона Донбасс. Он рассказал, что из батальона Семена Семенченко многие ушли в Правый сектор. 

- ПС всегда на передовой. Всегда там, где жарко. А сидеть в тылу - зачем? 

Интересуюсь, много ли сюда перешло людей из других батальонов.

- Около 30 человек из Донбасса и Днепра. Какая-то часть в Азов ушла. Многие в Айдар пошли. Кто-то контракт подписал и пошел в десант.

Вместе с бойцами идем на полигон.. По дороге знакомлюсь с одним из киборгов из Донецкого аэропорта. Он рассказывает, что волны террористов и российских солдат накатывают ежедневно, но пробиться и занять позиции россияне не в состоянии.

- Сотнями раскатываем.

- Сколько зарубок на автомате?

Воин отрицательно качает головой.

- Мы не убийцы, а солдаты. Это они делают зарубки, потому что для них это сафари в Украину. А мы свою землю защищаем.