Показательное выступление: подробности допроса Тимошенко

Допрос Юлии Тимошенко, которого одни так долго добивались, а другие, как могли, оттягивали, вчера стал свершившимся фактом. Шестичасовой монолог экс-премьера и два часа вопросов и ответов. Самой динамичной частью получился допрос Тимошенко судьей Родионом Киреевым. В истории с директивами действительно обнаружилась некоторая недосказанность, и судья попробовал ее прояснить. Удивляет, что этого даже не попытались в своей части допроса сделать прокуроры. Возможно, они настолько уверены в будущем приговоре, что даже не попытались поймать Тимошенко на нестыковках, чтобы продемонстрировать обоснованность предъявленного ей обвинения.

Смена тактики

Когда Киреев только открывал заседание, Тимошенко, словно отличница в школе, сидела с высоко поднятой рукой.

- Я хочу дать показания по делу, как это предусмотрено уголовно-процессуальным кодексом, - сказала она.

Заявление стало несколько неожиданным, поскольку раньше позиция экс-премьера состояла в том, что показания она даст только после того, как будут рассмотрены все ходатайства. Но, видимо, перспектива остаться вовсе без возможности свидетельствовать в пользу себя показалась слишком невыгодной: судья был настроен на то, чтобы после рассмотрения ходатайств закрыть стадию судебного следствия.

Нельзя было исключать, что отклонив все ходатайства оптом, как это было не раз, Киреев сразу же закроет судебное следствие, лишив подсудимую слова. К тому же, вряд ли стоило надеяться, что после рассмотрения ходатайств судья приобщит к делу какие-то новые, возможно даже решающие документы.

Словом, судья не стал возражать против показаний. "Желательно стоя", - сказал он.

Экс-премьер, естественно, возразила. Публика в зале напряглась: ранее Киреев неоднократно не разрешал Тимошенко делать заявления, потому что отказывалась встать. Сейчас это процессуальное нарушение вполне могло послужить давно проверенным основанием для того, чтобы не дать экс-премьеру слова.

Тем не менее, судья оказался не столь категоричен. Да и Тимошенко перестраховалась: она сразу же заявила, что все показания уже изложены письменно, и она намерена передать их суду. Навскидку эти показания заняли порядка сотни страниц печатного текста.

Тимошенко начала с жалоб на следователя Александра Нечвоглода, который, по ее убеждению, незаконно возбудил уголовное дело. Досталось и Кирееву, который, по версии Тимошенко, не имел оснований принимать ее дело в производство.

Экс-премьер говорила о том, что в ее действиях не было состава преступления. Свои слова она подтверждала выдержками из законодательных актов, за что Киреев ей делал замечания.

"Под дачей показаний имеется в виду, что вы должны сообщать обстоятельства, которые имеют значение в деле", - в который раз сказал судья.

"Я как раз это и делаю. Я даю показания по делу", - ответила она.

"Эти ваши пояснения уже неоднократно звучали в суде, их нельзя назвать показаниями. Суд предоставил вам возможность дать показания, как все происходило. Вы не указываете на фактические обстоятельства", - возразил судья.

"Потому что состава преступления нет, что ж об этом говорить", - парировала Тимошенко.

Такие перепалки, как правило, не сильно приближали ее к сути дела, и Тимошенко продолжала говорить, как считала нужным.

Шесть часов "свободного плавания"

В целом, показания экс-премьера сводились к следующему:

- подписанные директивы были ее поручением, на которое она имела полное право: "Глава правительства имеет право давать поручения; я дала поручение в виде директив; поручения могут быть в разной форме - директив, предписаний, наставлений, это не имеет значения";

- директивы не были правительственным документом: "А если бы я туалетную бумагу передала Дубине (главе Нефтегаза Украины, - ред.) и сказала, что это решение правительства, так ему не надо было бы использовать ее по назначению?";

- подписание директив не было превышением служебных полномочий: "Должна я была донести результаты моих переговоров с Владимиром Путиным и достигнутые договоренности Министерству топлива и энергетики и Нефтегазу? Как вы себе представляете: мы бы достигли договоренностей, а я о них никому не сказала?";

- директивы не обязывали Дубину подписывать газовые соглашения: "Вы не найдете ни одного пункта в моих директивах о том, что я обязываю кого-то подписать контракты, потому что я не имею никакого отношения к этим соглашениям. А дать информацию по переговорам я была обязана";

- убытков от подписания газовых соглашений не было: "В документах Налоговой администрации указано, что Укртрансгаз в 2009 году наработал с прибылью. Скажите, о каких убытках говорит обвинение и за что просит для меня от 7 до 10 лет лишения свободы, если этого не было?".

Кроме того, прозвучали заявления о том, что газовый кризис был спровоцирован Украиной в попытке сохранить компанию Росукрэнерго, что экс-президент Виктор Ющенко соврал под присягой и что в материалы дела попал не оригинал директив.

Привлекло внимание также то, как Тимошенко открестилась от подписания соглашений и, соответственно, от ответственности за них: "Не я как премьер-министр подписывала эти контракты, и не я давала указание их подписывать. Это решение было принято на заседании правления Нефтегаза Украины".

После шести часов "свободного плавания" Тимошенко, очевидно, выдохлась. Все чаще цитировала документы либо показания свидетелей. На замечания Киреева отвечала, что действует в рамках закона.

- Вы уже третий раз по кругу зачитываете показания свидетелей, потом возвращаетесь к нормативным актам, потом опять переходите к показаниям свидетелей. И только в промежутках радуете нас своими показаниями по делу, - не выдержал судья.

- Я рада, что я вас радую, - ответила Тимошенко.

- Я тоже рад… Вы меня сегодня ни разу не оскорбили, - с улыбкой парировал Киреев. Это был из немногих нарочито вежливых диалогов подсудимой и председательствующего.

- Значит, можно считать, что сегодня есть все основания для изменения меры пресечения для подсудимой, - вмешался в разговор адвокат Юрий Сухов. Реплика вызвала добродушный смех в зале, и Киреев даже не сделал замечания.

Тимошенко продолжила, но в итоге Киреев таки остановил ее. Судья расценил постоянные ссылки на документы как то, что Тимошенко исчерпала факты, которые могла сообщить.

Адвокаты сразу же попросили перенести допрос на завтра. Очевидно, в планах защиты было растянуть показания Тимошенко хотя бы на два дня. Но Киреев решил не откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня, и защите пришлось согласиться.

Прокурорская разминка

Допрос начала прокурор Лилия Фролова. Она спрашивала о том, готовила ли Тимошенко совместное заявление с Ющенко 31 декабря 2008 года, о том, какая была обоснованная цена на газ и транзит согласно этому заявлению, давала ли Тимошенко поручение Александру Турчинову собрать заседание Кабмина и с какой целью, а также считала ли свои директивы обязательными для исполнения.

Еще Фролова поинтересовалась у Тимошенко, известно ли ей, где сейчас оригинал директив, если считать, что в материалах дела содержится копия. В ответ Тимошенко сказала, что делопроизводство не входило в сферу ее компетенции. После еще нескольких вопросов эстафету принял прокурор Байрачный:

- Скажите, у Дубины было желание подписывать соглашения? Если да, то зачем ему потребовались директивы?

- Он как руководитель Нефтегаза обязан был подписать контракты, причем еще до начала 2009 года.

Прокурор уточнил:

- Обязан и хотел - это немного разные категории. Известно ли вам, хотел ли он на предложенных условиях подписывать соглашения?

- Я не могу читать мысли подчиненных, - отрезала экс-премьер.

Вопросы защитников стали, скорее, продолжением показаний подсудимой, с той лишь разницей, что теперь ход мыслей Тимошенко направляли адвокаты.

- Как вы считаете, было ли в ваших действиях превышение служебных полномочий?

Предвидеть ответ труда не составляло.

- Предусматривали ли вы хотя бы теоретическую возможность нанесения ущерба государству от подписания соглашений?

- Честно говоря, я надеялась на то, что президентские выборы сложатся немного по-другому, поэтому я не могла причинять вред стране на будущее никоим образом, - сказала Тимошенко.

Впрочем, эта часть допроса длилась относительно недолго.

- Господин судья, а у вас нет вопросов ко мне? - вскоре поинтересовалась она.

- Есть, - улыбнулся в ответ Киреев.

Допрос с пристрастием

Убедившись, что прокуроры и защитники закончили, к допросу перешел судья. Первым делом он поинтересовался, кто и с какой целью готовил и подписывал директивы.

- Я могу вам сразу сказать, что я не садилась за компьютер, не придумывала эти поручения и не печатала их.

Тимошенко предположила, что документы могли подготовить либо в Нефтегазе, либо в Минтопэнерго. Киреев напомнил, что ранее Тимошенко говорила, что это ее директивы, а теперь она не знает, кто их готовил.

- Я считаю, что не имеет значения, кто их печатал и кто оформлял.

- Кто дал указание готовить директивы?

- Я.

- Кому?

- По давности я не помню, но считаю, что это не имеет значения.

- Кто передал вам на подпись эти документы?

- Господин судья, я подписывала, бывало, до ста документов в день. Кто готовил их для меня - было неважно, никогда не вникала в такие детали. Я прочитала директивы, текст меня устроил, я их подписала и передала Продану (министру энергетики, - ред.).

- Вам известно, кто их печатал?

- Вы что, думаете, что я слежу за каждым компьютером?

Так и не добившись от подсудимой того, что хотел услышать, Киреев попробовал выяснить, каким образом на документе появилось факсимиле.

- Факсимиле могла либо я поставить, либо Михаил Ливинский (руководитель аппарата премьера, - ред.), - сказала Тимошенко.

- Свидетель в вашем присутствии сообщил, что он не ставил.

- Это не имеет значения. Какая разница, кто снял ксерокопию?

Киреев напомнил Тимошенко ее же слова, что после допроса Ливинского она "присмотрелась" к документу и увидела факсимиле.

- А разве вы после допроса Ливинского знакомились с материалами дела? - продолжил он.

Тимошенко не брала материалов, судья хорошо знал это и, вероятно, хотел поймать ее на несоответствиях.

- У нас ксерокопии есть, - сказала она.

- Вы по ксерокопии определили, что там факсимиле? - интонация судьи была нарочито удивленной.

- Факсимиле очень существенно отличается от реальной подписи, - ответила экс-премьер.

По версии защиты, факсимильный оттиск на документе увидел именно Ливинский в ходе допроса. Но у Киреева возникли оправданные сомнения на этот счет. Он напомнил, что еще 28 августа, до допроса Ливинского, адвокат Александр Плахотнюк просил суд повторно провести экспертизу директив, поскольку предполагал, что на документе стоит факсимиле, а экспертиза говорила, что там подпись.

- Я попробую восстановить ход событий: пришел свидетель и сказал о факсимиле, только тогда вы присмотрелись и тоже увидели факсимиле, хотя все это было задолго до этого известно защитнику Плахотнюку, - сказал судья.

Адвокат, естественно, пришел на помощь Тимошенко:

- Я как защитник знакомился с материалами дела и имел возможность сопоставить подпись Юлии Владимировны на директивах с ее подписью на договоре со мной, и у меня возникли некоторые подозрения.

Тимошенко попробовала снять возникшее напряжение. Она подчеркнула, что этот вопрос был бы существенным, если бы она не признавала директив:

- Я же не говорю, что я директивы не подписывала. Это было мое поручение. Но в материалах дела находится не оригинал, а ксерокопия. Понятно, что это не моя ответственность. Я не могу сегодня сказать, отвечает ли оригинал, который я подписала, содержанию этого документа, потому что я наизусть директивы не учила. Это вопрос к следствию.

Некоторое время Тимошенко доказывала Кирееву, что он ставит вопросы, не касающиеся сути предъявленного обвинения. Но судья, все же, продолжил:

- Вы сказали, что считаете директивы поручением?

- Я не считаю, это и есть поручение.

- Поручение кому?

- Министру топлива и энергетики

Киреев только и ждал такого ответа. Он сразу же зачитал название документа, в котором значилось, что директивы предоставлялись делегации НАК Нефтегаз Украины.

- Почему вы говорите, что это директивы министру, если здесь указано, что это директивы НАК Нефтегаз Украины?

Объяснение Тимошенко заключалось в том, что поручение Продану было написано ею от руки, а директивы были приложением к нему. Поскольку изложенная в них информация касалась и Нефтегаза, документ был назван соответствующим образом.

На часах к этому времени уже было далеко за шесть вечера. Учитывая, что Тимошенко начала в полдесятого утра, адвокат Николай Сирый попросил суд прервать допрос.

- А завтра я хоть целый день буду вам отвечать, - поддержала защитника экс-премьер.

Но Киреев твердо решил управиться за один день.

- Почему вы подписали директивы, почему не подписали поручение?, - продолжил он.

- Это поручение, это реально поручение. Нигде не запрещено давать поручения в любой форме.

- А можно написать "Указ Президента", и это будет поручение?

- Можно. Когда оценивается документ, он оценивается не по названию, а по сути.

У Киреева вопросов больше не было, допрос завершился.

Конечно, и защита, и подсудимая не хотели упустить шанс дать показания. Это была одна из редких для Тимошенко возможностей выразить свою позицию. В умении говорить экс-премьеру не откажешь, да и обвинение прокуратуры выглядит не совсем гладко, поэтому выпавшая возможность должна была сыграть на руку именно Тимошенко. По завершении заседания ее адвокаты заявили, что дачей показаний и допросом они остались довольны. Сама Тимошенко вчерашний день тоже оценила позитивно. Хотя в то, что эта стадия станет решающей при вынесении приговора, не верит даже она.

Наталья ТАРАСОВСКАЯ