Между двух огней

В свою первую миротворческую миссию под эгидой ООН полковник Владимир Пастухов отправился в 1996 году, когда война бушевала в Югославии. Офицер пробыл там 11 месяцев. Затем в 2003 году отправился в Сьерра-Леоне, потом попал в Либерию, куда ездил четыре раза. Был командиром вертолетного отряда ВСУ. Интервью с миротворцем должно было состояться полгода назад, но по прибытию из Конго полковник отправился в Донбасс. О своем опыте в разных конфликтах он рассказал ЛІГА.net во Львове, куда вернулся уже после выполнения боевых задач в АТО.

- Я прошел через восемь миссий за 20 лет миротворчества в Украине. Все это время был командиром отряда. Был в Югославии, когда шел спор между Хорватией и Сербией за Восточную Славонию. В Сьерра-Леоне был, когда там стреляли и резали друг друга. Такая же ситуация была в Либерии, где страну делили на две части люди, которые были при власти и деньгах. В Конго тоже были везде кровь и раненые.

В Сьерра-Леоне, Либерии и Югославии миротворцы стояли как нейтральная сила. В Конго ситуация была несколько иная. Там конголезская миссия была на стороне правительства. Вопрос разделения враждующих сторон был, но когда шли бои - поддерживали правительство республики. Но обычно мы заходим как нейтральная сила. Задача: вклиниться между враждующими сторонами и образовать щит, прекратить конфликт.

- Как оставаться нейтральным в таких войнах?

- Как начинаешь знакомиться с людьми - нейтралитет сохранять сложно. Где бы мы ни были, с местным населением устанавливаем отношения. Иногда даже дружеские. В Югославии у нас были друзья как на стороне хорватов, так и на стороне сербов. Ни те, ни другие войны не хотели. Они шли ко мне за помощью - привезти дрова, отремонтировать дом, помочь больным.

В Конго был сильный вооруженный конфликт с использованием артиллерии и Градов. Смотрю на деревню, куда я летал, а по ней наносятся огневые удары, все взрывается и горит. Но там люди. И тебе надо туда лететь, стрелять. Я никогда в жизни не стрелял в миротворческих миссиях. Мы летали, обеспечивали, показывали, что люди там не одинокие. Никогда силу не показывали. Только в Конго пришлось стрелять. В одном из сел в Конго был случай, когда одна из сторон пришла и всем мужчинам отрубила руки по плечи. Не убили - только покалечили мачете. Сделали и ушли. Только женщин не тронули.

-Что испытываешь, когда постоянно под прицелом?

- Война смертельно утомляет. Вот на востоке людям все уже надоело. Когда-то кто-то был за Украину, кто-то был за так называемые республики (террористические организации ДНР/ЛНР, - ред.). Но за почти три года войны всем надоело воевать, все хотят одного - мирной жизни. У кого-то приоритеты остались за тех или за других, но в общем они за мирное небо над головой. И это главный приоритет.

С апреля по август этого года я был на востоке Украины. Луганское направление было самое спокойное. Если два раза в день стреляют - это уже считалось сильным. А Донецк бушевал. Потом Донецк приутих, а в Мариуполе началось. То, что дают украинские СМИ или военные пресс-офицеры - это правда. Подсчитали количество обстрелов и рассказали людям. Если нас ни разу не обстреляли - так и говорим. Но каждая сторона подает информацию по-своему, как кому выгодно. Но "бандеровцы едят младенцев", "бандеры готовятся убивать мирное население" - это перебор. Все, что Путин говорит, Жириновский, Киселев, Песков - это бред. Но для чего-то он нужен и его вталкивают людям в голову. В России о событиях в Донбассе односторонний поток информации. У них нет выбора. Мне достаточно посмотреть три секунды российский канал и я понимаю, что они хотят сказать. Я молча выключаю телевизор. У меня нет задачи вжиться в образ врага.

- Вы видели достаточно конфликтов. Оценивая нашу ситуацию, как думаете, мир с Россией возможен?

- Мне сейчас сложно сказать. Я сам родом из России. Там закончил школу, военное училище, потом военно-политическую академию в Москве и в 1991 году попал в Украину. Больше в России я не был. Мне тяжело на все это смотреть. Но не из-за того, что я из России - там мои друзья. По-скотски они (власти РФ) все делают. Даже не знаю, какими словами сказать. Я здесь и туда не вернусь, но люди везде одинаковые. Моя мама до конца своих дней говорила на украинском языке. Ее семью с Запорожья вывезли на Волгу, а семью отца - туда же из Полтавской губернии. Это было еще при Екатерине II. И там, на Волге, много людей, родители которых разговаривали по-украински. Так что к миру надо идти, но уступки, договоренности… Даже мне это тяжело. Война никому не нужна - ни украинцам, ни россиянам, ни конголезцам, ни леонийцам.

Действия правительства должны быть направлены на то, чтобы закрыть этот вопрос. Но договориться надо с теми, кто имеет вес. Пусть мы считаем, что Путин плохой президент. Но он есть. И он имеет вес. С ним надо разговаривать. Пусть мы считаем, что в России карманная Дума, но с ними надо разговаривать. И хотя мы знаем, что там сидят люди, которые нас люто ненавидят - разговаривать надо. Я не думаю, что там все такие идиоты, как хотят себя показать. Есть умные, дальновидные. Но мало у кого есть смелость, как у Макаревича, выйти и сказать свое мнение. Но они есть.

- Чувствуется, что власть не знает, что делать с Донбассом.

- В 1990 году я попал в музей на выставку. В одном из залов на стене висел листок бумаги. Какой-то декрет. Внизу была подпись: члены правительства Ленин, Зиновьев, Каменев, Бухарин. Листок с Лениным желтый, выцветший. Но после имени Ленина лист был белого цвета с фамилиями Бухарина, Зиновьева. Спрашиваю гида, почему одна часть желтая, а другая - белая. "Здесь все враги народа, - отвечает, - Каменев, Бухарин, Троцкий". То есть, все, кого потом убили. А документ - подогнули, чтобы не уничтожать из-за фамилий. Но время прошло и листок развернули. Так и у нас сегодня. Некоторые ответы могут быть скрыты. Надо смотреть со всех сторон на ситуацию.

Кто виноват в том, что довели страну до такого состояния? Скажут: "Янукович плохой". Но до него тоже кто-то был. Вооруженные Силы Украины уничтожали с 1991 года. В 2014-м году у нас все войска были на Западе, а восток с Россией был открыт. На западе закрывают авиационную воинскую часть и на востоке, в Крыму, на севере сокращают. Я, когда полетал, посмотрел, то все понял. На западе сократили воинскую часть, а аэродром разобрали и продали. Все, взлетной полосы нет. На востоке, на севере и в Крыму сокращают воинскую часть, а взлетную полосу оставляют. В Чернигове сократили училище, а взлетная полоса осталась. В Крыму все воинские части сократили, а взлетные полосы остались.

- Для чего?

-Потому что план Москвы был: "Мы сюда придем, восток, север, юг возьмем, а инфраструктура уже есть". При этом на западе складов нет, аэродромов нет. Классно придумали. Похожим образом действовали американцы, когда заходили в Ирак. Местным командирам отправили предложения договориться. Мол, все равно американские войска высадятся - зачем умирать? За молчание и пассивность заплатили деньги и все - скупили основную часть иракского руководства и никаких преград больше не оставалось.

Украинская территория - 602 тыс кв км, Россия - 17 млн кв км. В 30 раз больше, чем наша. Достаточно же. Населения больше всего в два раза. Я не знаю, кому это все нужно было, кто за этим стоит. Это сложный вопрос. Но думаю, что это невыгодно ни нам, ни России. Но это они пришли к нам. Мы не пришли в Брянск или Москву.

- Третья сторона может помочь решить конфликт?

- Могла бы. Если бы была возможность это организовать, то так и надо делать. Любая миротворческая миссия - это многонациональная миссия. Например, в Конго больше 20 стран представляют свои войска, постоянно контролируют вдоль всей линии соприкосновения, постоянно находятся в боевом дежурстве. В такой ситуации уже не скажешь, что "хохлы обстреляли 1000 раз за сутки".

-Можно сейчас ввести миротворческие войска в Донбасс?

- Мы можем попросить ООН. Есть определенный порядок решения вопроса. Для нас ООН и миротворческие миссии - я как летчик могу сказать - это очень выгодная организация. В 1997 году я разговаривал с командующим войсками миссии ООН в Югославии, бельгийским генералом. Он мне сказал: "В Бельгии постоянно 50% личного состава вооруженных сил находится в миротворческих миссиях". Миссия опирается на экономическую основу, деньги. В ООН нас обеспечивают топливом, едой, жильем, техникой. И стране экономически выгодно отправить часть своих войск куда-то, как, например, наших два миротворческих отряда по 250 человек в Либерии или Конго. В Либерии сейчас даже меньше, поэтому в сумме - около 380 человек. Но это единственные воинские части, которые не требуют денежного вливания.

Миротворцы - это не только международный имидж страны, но и деньги. Например, отряд в Конго приносит порядка $25 млн в год. Это только за полеты. Плюс ООН платит стране за каждого солдата около $1000. Дала Украина солдату автомат - ООН и за это оружие будет платить каждый месяц. Дает автомобиль для перевозки - тоже платит $800 примерно, дает вертолет - за час полета ООН заплатит около $4500. Есть форма, медицинское страхование - тоже каждый месяц платят. Плюс повышается боевой потенциал. Люди учатся летать, стрелять, управлять танком и так далее.

Но суть подобных миссий, конечно, в прекращении конфликтов. В Югославии миссия простояла 6-7 лет, выполнила задачу и ушла. Сьерра-Леоне, где была резня, миротворцы простояли где-то 8 лет, миссию выполнили и ушли. В Либерии когда-то тоже ужас был, но сейчас миротворческие войска постепенно оттуда выводят, жизнь налаживается. Мы могли бы делать это в Украине.

- В Донбассе сейчас работает ОБСЕ. Что скажете об их миссии?

- У них есть люди, техника. Но кто туда входит? Там 50% - представители России. Так что даже не о чем разговаривать.

- Люди продолжают покидать оккупированные районы в Донбассе. На мирных территориях не все имеют возможность купить или арендовать жилье. Создание лагерей беженцев могло бы улучшить ситуацию?

- Я не видел лагерей с нормальными условиями для жизни. Каждый раз это лишь минимальные временные условия, чтобы люди не умирали от болезней и голода. В Либерии около аэродрома стоял палаточный лагерь где-то на 5000 человек. Палатки не военные, а чем-то похожи на туристические. Но все это надо оплачивать. Палатка примерно $100. Людей нужно кормить, обеспечить санитарные условия, чтобы они не заболели, одевать. В Украине беженцам есть, куда идти, и есть, где заработать на еду, если хотят. В Африке жить не за что и денег нет. Там дети едят траву, люди умирают с голода.

Но война - это всегда смерть и голод. Берем Сьерра-Леоне. Все население страны составляет примерно 6 миллионов человек. Из них 800 тысяч жило в Фритауне, столице. Когда началась мясорубка, все кинулись туда. И население города выросло в три раза до 2,5 миллионов. Жить негде, есть нечего, работы нет. Едешь вечером по Фритауну, а люди вокруг спят на обрывках газет.

В Сьерра-Леоне жена приезжала. Мы полетели в одну деревню. Там был какой-то праздник. Нищета, горе, а здесь праздник. Они были так одеты - красота необыкновенная. Подходили к нам, хотели прикоснуться к "белой женщине". Старейшины посовещались, подходят и говорят: "Мадам, вы нам так понравились, хотим сделать вам подарок". Ну, м привели "подарок" - мальчика. Сказали, что это "презент". Этот ребенок - сирота родителей, убитых на войне. Не взять подарок у этого народа - это очень большая обида. Военные переводчики с трудом объяснили, что законы страны этой мадам не разрешают принять "подарок".

Когда мы прилетали в деревню, то все сбегались. И каждый из местных подходил поздороваться. А мы не имели права отказать. Чем они болеют, пахнут - это совсем другая ситуация. Мы должны были показать, что прилетели с миром и уважаем их, поэтому с каждым здоровались. Потом мыли руки со спиртом - необходимая предосторожность. Всегда брали с собой конфеты, печенье и хлеб для этих людей. Страшная нищета. Причем съедали угощения не всегда сразу, а собирали и делили между всеми. Иначе не выживешь.

Был случай, когда подходили истощенные голодом женщины и говорили: "Sleep, sleep". Предлагали себя за кусок хлеба. Это страшно, потому что женщина продает себя, чтобы ее дети не умерли от голода.

- Приходилось видеть страны, где вы были миротворцем, уже после миссии?

- Из Сьерра-Леоне миссию перевели в Либерию, потому что там был конфликт еще хуже. Но президента либерийского перекинули в Сьерра-Леоне. Там его ООН держала под судом. А мы иногда завозили им еду. Страна изменилась. Сьерра-Леоне поднялась с колен. Приятно было прилететь. Хорошо относились к миротворцам из Украины. Что удивительно: в любой африканской стране люди со всеми здороваются, желают всего наилучшего.

По душевности отношения местного населения мне понравилось в Сьерра-Леоне. Они чем-то похожи на украинцев, только цвет кожи другой. А вот в Либерии к ООН было резко негативное отношение. Они считали себя 55 штатом США. И к нам у них был негатив. А в Конго 50 на 50. В Сьерра-Леоне нам были рады. В Либерии очень сильно было развито воровство. У нас они периодически что-то крали: работы нет, а кушать хочется. В Конго за 18 месяцев, которые я там был, не было ни одного случая воровства. Местные меня знали. Каждый день стояли возле ворот и говорили: "Командира, дай работу". Когда нам надо было, например, ремонт сделать - звали их. Давали еду, одежду, деньги.

- Вы побывали во многих странах. Видели страдание людей. Что общего между ними?

- Никто не хочет войны.

Юлия Василина
для ЛІГА.net

Подписывайтесь на аккаунт ЛІГА.net в Twitter, Facebook, ВКонтакте и Одноклассниках: в одной ленте - все, что стоит знать о политике, экономике, бизнесе и финансах.